чубакка

Роберт ФРИПП: дневник King Crimson

Опубликовано автором

В прошлом году 23-го ноября Лига Джентльменов играла у Брэди’з в Ливерпуле. В то утро Джонни «Дрянного» отослали домой за продолжительное плохое поведение; проще говоря, он не очень-то и хотел быть в группе и не думал об ограничениях личных свобод, с этим связанных. Тот, кто ищет удобной жизни, не присоединится к группе на гастролях; на самом деле, зная, с чем это в действительности связано, только идиот может пойти на это.

ЛД изначально образовалась для трех месяцев работы и по окончании американского турне 22-го июля уже не смогла восстановить ту степень единения, которое и без того всегда оставалось весьма нетвердым. Короткие репетиции стали еще короче и непродуктивнее, записи — гнетущи. Первые две стрелки на запись с Джонни продинамили: потом три дня болел он, потом два дня болела Сара. Обеим попыткам записей предшествовало несколько концертов, поэтому пальцы гитариста могли двигаться автоматически. Только две вещи, Heptaparaparshinokh и Dislocated, происходили из (предполагавшихся) семидневных записей.

ЛД, «танцевальная группа второй волны с уклоном скорее в дух, чем в компетентность,» виделась как нечто между анархизмом и демократией. Как живое целое она начала сползать к благодушному деспотизму, никогда не доходя до него толком. С записью я настоял на своем: альтернативой была EP. Группа так и не распалась, и все стороны выражали интерес к тому, чтобы сделать что-нибудь еще: надеюсь, сделаем. Но сейчас мои заботы — о другой группе. В то утро, когда мы ехали из Ливерпуля в Манчестер, разочарованные и подавленные состоянием ЛД, я принял решение вернуться в первый разряд.

Фриппертроника была по понятиям бюджета и внешних проявлений предприятием третьего разряда, ЛД — второго. Третий разряд — это поиски и развитие, интересные идеи и цивилизованный стиль жизни, но этим не заработать на жизнь. Второй разряд обеспечивает заработок, если даешь на лапу и можешь добиться профессионального уважения, но мир ты не переделаешь.

Первый разряд — совсем другая петрушка: в худшем случае — просто «проникновение на высший рынок» и успех в массовой культуре; в лучшем это означает лучших исполнителей, сливки новых идей и вершину популярной культуры. Это также означает становление тем, что EG называет «круглосуточным человеком»: полная отдача веры, энергии, стиля жизни и времени. Каждый раз, играя, ставишь себя по струнке; выставляешь себя на позор обожествления теми, кто любит тебя, в то время как те, кто не любит, режут тебя на куски; рискуешь потерять себя в подачах прессы и хороших рецензиях и забросить себя после плохих рецензий, не становясь в то же время и циником. Ты — на канате: в любую сторону приходится прыгать, а в случае падения теряешь здоровье, рассудок, а иногда и душу. Но можно и полететь. Вот таков выбор. И утром в воскресенье, 23-го ноября 1980 года, на пути из Манчестера в Ливерпуль, я сделал свой выбор.

Пиццалэнд, Кингз-Роуд, Лондон; 18-е марта

Альбом ЛД получил смешанные отзывы, в основном — умеренное одобрение. Английские записи не так хороши, как я надеялся. Америка — место, где я могу сводить; в операторской Aтлантика с Джорджем Пайросом. Проведя там 11 лет, я могу уловить 1/2 децибела разницы в стерео-балансе и высоких частотах: теоретически, невозможно. Так вот, английская запись никогда не бывает такой точной. Пробную печатку проверили, пока меня не было, и стерео-баланс не тот, какого я хотел. Мое бурное разочарование дошло до Синтии Роуз из Нью Мьюзикл Экспресса, которая оказала мне честь и дала ему место в газете. Моя ошибка: следовало сохранить молчание и поостыть. Те, кто считают меня скромным существом, удивились бы, узнав силу моих страстей, и лучше поняли бы твердый, но гибкий контроль различных существ, населяющих животное Фриппа. Все мы образуем беспокойный союз, чтобы не выливать злость друг на друга; с Синтией я порушил его.

Попросту мое чувство снесло меня. Фрипп, ты индюк.

Другой источник затруднений — подготовка ужасающих тылов Дисциплины. В этой операции у меня особая задача фундаментального свойства с EG: одни ли у нас с ним намерения? Любое действие артиста на публичной платформе несет его печать, желательную или нет. А поскольку любое общественное действие неизбежно является политическим, следовательно, любое действие артиста — политическое заявление. В публичной жизни каждый рано или поздно понимает это. Любой музыкант, работающий над джинглами и рекламой, соглашается подписаться подо всем тем, что мы понимаем как «коммерческую культуру»; т.е., главным образом, эксплуататорский метод работы. Поэтому — как я могу работать над изменением структуры и ценностей культуры, которая враждебна всему, чего я хочу? Для индустрии, если только я не амбициозен, я небезопасен. Амбициозному артисту можно доверять абсолютно. А в индустрии, нацеленной на максимальную выгоду, я должен быть высоко выгодным для людей, с которыми работаю. В традиционном смысле я должен стать «звездой», возвышенной и наделенной «мистичностью»: EG боятся, что Фриппертроника разрушит мою «мистичность»: понтеры увидят, какой я обыденный, и скажут: «а король-то голый!» На это предположение я ответил: «Но я же стою и говорю: «а король-то голый!»» Там, где я не король, я могу быть человеком с другими людьми: на этом уровне представление может стать проблеском совершенно другого мира; но из-за того, что этот мир не восхищает, мы можем легко упустить те проблески его, которые у нас могут быть.

В дополнение ко всему этому, обвалился фасад моего дома, и с ним — внутренняя стена. Да, блин, дела.

Мысль: Человек приобретает технику, чтобы отказаться от нее. Чем больше у нас вещей, от которых следует отказаться, тем выше власть, которую мы имеем. Для меня это способность заново переживать чью-либо невинность: можно быть невинным, а можно действовать с невинностью. Первое — безыскусно, второе — искусство мастера.

Март, 19-е, 12:30. Оффис EG, Кингз-Роуд, Лондон

В данный момент жду Вика Гарбарини, который должен прийти в 15:00 и, возможно, пиццу с Пэдом. Надеюсь, смогу встретиться с Сэмом и Марком, директорами EG, чтобы решить, как нам лучше всего работать вместе.

Короткий спор с Сэмом: он говорит, что вследствие самой технически сложной сделки в истории EG ЛД покрыла стоимость записи и затраты на гастроли прибылью с записи, так что мы можем оплатить издание с записи один. Пойдем ли мы дальше с Дисциплиной, зависит от встречи с EG. После ливерпульского решения взяться за образование группы первого разряда я позвал Адриана Белью и Билла Брафорда. Оба откликнулись с охотой, Билл — с некоторыми подозрениями из-за моих связей с ним в начале провального предприятия Ю-Кей. Билла я навестил у него дома и откровенно поговорил о том, что у меня на уме, музыкально и индустриально, в плане группы. А затем в феврале мы вместе отправились в Нью-Йорк искать басиста.

21-го марта, Делабоул, Корнуолл

Здесь, на ферме Голдсмита в рабочий выходной с миссис Элизабет Бенетт и девятью другими людьми, в основном из Шерборна. Хорошее время для того, чтобы пережевать заново, что же такое я собираюсь делать. В мире сейчас что-то происходит, какой-то процесс, неразличимый, но в то же время достижимый. Тех, кто регулярно занимается музыкой как профессионалы или как понтеры, вероятно, коснулось это нечто, действующее посредством музыки; как в индийской классической, так и в английской церковной было действием того, что могло утишить ум и сделать его более восприимчивым к божественным влияниям. Можно пойти дальше и сказать, что музыка может не только открыть нас для качества влияний, но может и содержать в себе их. В таком высоком рассмотрении музыка есть язык между Богом и людьми, которым говорят музыканты. Интересный момент в том, что язык — двусторонний.

Всемирная штаб-квартира, Уимборн: Март, 22-е

Дальнейшая история образования Дисциплины: Билл, получив как от индустрии, так и от публики отрицательную реакцию на Брафорда, готов принять направление, но не контроль, от того, кому он может доверять. Адриан, который говорит, что Билл и я несколько лет были его любимыми музыкантами, горит желанием и рад оставить выбор басиста нам. Билл хотел попробовать Джеффа Берлина, с которым он много работал, так что Джефф вылетел в Англию разобраться на месте. ББ и ДжБ лучше всего работают дуэтом: они оба работящие музыканты, постоянно меняющиеся и движущиеся. Меня весьма впечатлили их дуэты, когда они не знали, что я сижу снаружи. Но стилистически это точная противоположность того, что я задумал для Дисциплины.

Поэтому ББ и я отправились в Нью-Йорк к AБ искать басиста. AБ проезжал Нью-Йорк по пути в Японию с Tолкинг Хедз, я приехал туда сводить альбом ЛД. Прослушивания в традиционной манере вообще угнетают: нужно проверять, приемлемы ли способности и квалификация. На этих прослушиваниях мы принимали за данное, что способности есть, и проверяли совместимость и общие цели. На самом деле, квалификация была не у всех.

Обычно, все, что мы делаем или говорим, то, как мы выглядим, как мы настраиваем инструмент, сидим, едим или чешемся — это заявление о том, как мы чувствуем себя, что мы есть и как мы видим себя; вольно или невольно. Поэтому прослушиватель с одного взгляда может сказать, подойдет ли прослушиваемый группе. Первые четыре такта подтверждают инстинктивное суждение. Билл начинал, сыграв фигуру на 17/8 с кассеты, чтобы басист ее выучил. Хотя это кажется трудным, это трудно только если исходить от мозга, а не от ушей и тела. Ум может держать пальцовку перед пальцами и дать телу сделать дело. Ну, конечно, это их отсортировывало. Мысль о двух гитарах, которую я очень горел опробовать, прекрасно сработала у AБ и у меня: чем проще, тем лучше.

Тони Левин пришел на третий день. Полидор дал мне слово, что тот свободен для работы. Из-за того, что TЛ так занят, мне и в голову не приходило, что он заинтересуется в группе. Иначе я позвонил бы Тони первым делом.

Мысль была такая: работать как одно целое шесть месяцев в году, три работать, три отдыхать, с достаточно гибкой структурой, чтобы позволить каждому делать много чего еще, продолжая участие в Дисциплине.

Всемирная штаб-квартира; Март, 24-е

Этот день с Тони был одним из лучших музыкальных переживаний в моей жизни. Билл показывал TЛ весьма сложные 9/8, сгруппированные по 5 и 4. Тони схватил это еще до того, как Билл закончил предложение. Адриан пытался вспомнить хитрые акценты, которые показал ему ББ как ритмические отметки поверх 9/8, которые он разработал накануне. TЛ сыграл их вместе со своей собственной партией, чтобы они стали яснее для Адриана! А TЛ, который в жизни никогда не слышал Заливное из язычков жаворонков, Часть Вторую, сыграл их совершенно в нужном духе, и уж точно — самым лучшим образом за последние три дня. Пять минут сегодня музыка была хороша, как я никогда, нигде, ни у кого не слышал. И мы сели переговорить.

Мысль: музыка есть форма выражения отношений: личных, общественных и космологических. Она может представлять историю и подготавливать будущее; она может порождать специфические энергии и представлять сложные предложения. Музыка может представлять картину идеального общества и приближать его на шаг.

Марта 25-го, Отель Кингз-Хед, Уимборн; 11:00

Каждый, заинтересованный в перемене, а не в одних мыслях о перемене, должен работать так, словно цель уже достигнута. В «искусстве» искусство реализуется в процессе создания объекта искусства, а не объект искусства является сам по себе результатом. То, куда идешь, — это то, как ты путешествуешь. Или, если рассматривать музыку как чертеж идеального общества, то, как общество играющих организует себя, должно совпадать с мнимым обществом, представленным в музыке, которую они играют. У Чарльза Айвза две работы: страхового агента и композитора; когда он перестает страховать, качество его сочинений падает. Сейчас большая часть моей энергии идет на организацию индустриальной, а не музыкальной базы; мне нужно больше времени для музыки, но более важно привести процесс/объект к лучшему балансу. На практическом уровне AБ и TЛ используются на второстепенных ролях, работая в заданной структуре, а ББ открыт для направления. Поэтому если им дать традиционный метод работы, они примут его. Но если я смогу устроить другое, они, вероятно, примут и это.

Отель Уэйлэндз-Корнер, Сэррей; Апрель, 1-е; 24:15

Адриан Белью прибыл сегодня, без паспорта. Он был на полпути в Сент-Луис из Спрингфилда, Иллинойс, когда понял это. Он подписал бумагу, освобождающую авиакомпанию от ответственности в случае, если с ним что-нибудь случится, и прошел через английскую иммиграцию — замечательное достижение, принимая во внимание забастовку гражданских служб. Он слегка помогает оправиться Чезу Блэтфорду. Мы втроем обсуждали философию группы и мою проблему твердого представления о том, как должна звучать группа, но нежелания быть лидером группы. На практике эта проблема во многом снимается дележом всех денег с записей, изданий и представлений.

Другие вопросы: как можно работать от «внутреннего человека» и доверять части тебя принятие правильного решения в ситуации, не имеющей прецедента (т.е., быть разумным)? Как в случае, когда группа несется в импровизации: куда дальше? С писанием текстов: скажи, что заботит тебя, не очень-то озадачиваясь ямбическим пентаметром или мозговым умом. Настоящая забота имеет свою собственную власть. Можно организовать музыку на внешних проявлениях ритма, мелодии, гармонии и громкости, или на внутренних — на процессе. Эти два типа влияют друг на друга и в действительности переплетены. Я также хочу работать вместе для этой группы.

Тест на хорошую группу в том, что любой может играть с ней: у группы есть своя жизнь, которая может не удовлетворять кого-то в отдельности. Отбрасывается так много идей, что это может стать болезненным. Поэтому мы все должны иметь другие работы как залог безопасности и средство роста. AБ и ББ (и TЛ, но он еще не приехал) оба — исполнители: у меня складывается впечатление, что они были бы счастливы играть что угодно, лишь бы играть. Я — нет. Если музыка не заставляет меня захотеть играть ее, я лучше почитаю книгу. Цель группы — иметь музыку, которая побуждает нас играть.

Пиццалэнд, Kингз-Роуд, Лондон; Апрель, 2-е

Только что закончил интервью для японского Mьюзик Лайфа и итальянского музыкального журнала. Интерес иностранной прессы примечателен, тогда как английская пресса выражает перманентный цинизм. Альбом ЛД — 29-й в списке НМЭ с гнусным комментарием; впечатляюще для альбома, который в Mьюзик Уике — на 91 месте или около того. Примерно так же НМЭ вставляет гнусное замечание под в целом позитивной рецензией на шоу Барбертроники Синтии Роуз. (Барбертроника — это Фриппертроника для парикмахеров, устроенная Мэри Лу Грин и мною на головах гостей в Мегамагазине на Вёрджин-Стрит. Масса глупого веселья, лишь слегка подпорченного отказом моего оборудования работать.) А MM подает интервью Фриппа с губошлепным цинизмом. Так ни один из комиков не подаст едкую остроту на чьи-то притязания и самомнение; они скорее набросают в чужую гостиную мусора, поскольку им не нравится отделка мебели. Английский стиль унижения звезд-музыкантов применяется ко мне, особенно в пост-панк-прессе, но теперь критика деструктивна более, чем позитивна. Попытавшись два года работать с английской прессой над этим вопросом, я пасую.

Отель Ньюлэндз-Корнер; 23:40

Ну, вот я и тут, и все готово, чтобы появилась съемочная группа и сняла фильм ужасов. Я единственный клиент в этом большом старом отеле, на пару с молодым менеджером и его (возможно) женой. Туман скрыл холмы вокруг отеля, и единственный звук — подвывание моей газовой горелки, которой не удается выгнать сырость из постели и холод из комнаты.

Официальное начало репетиций было в 17:00, а конец в 21:00. И это выглядело хорошо. Адриан нервничает по поводу игры с «интеллигентами». Ему кажется, что он недостаточно хорош. Идеи с перекличками, вероятно, трудны, но звук между двумя гитарами превосходен. Маленький деревянный слит-драм Билла — мощная подкладка. Мы начали звучать как рок-гамелан. Пауза посередине, когда ничего не получалось: минутное отчаяние. И это вся новая музыка, которую мы можем написать? Но тут Адриан выдал резвый ритм-рисунок, мы затянули нашу двойную маримбу (на гитаре), и вечер пошел дальше. Билл полон такого энтузиазма, что я постоянно поражаюсь. Мы обсудили авторские права: проблемы оплаты.

Отель Блэйнз-Корт, Гилфорд; Апрель, 3-е

Адриан по-прежнему смущен своей ролью, и это часть его «артистической дилеммы». AБ написал много «простых коммерческих песен», которые неуместны для «серьезных, влиятельных» людей, с которыми он работает, но ему нужно записать их и выбросить из головы. Некоторые из этих песен он играл в Гага, его собственной группе из Спрингфилда, которая разогревала перед ЛД (по нашей просьбе) на пяти концертах в прошлом году. Эта дилемма беспокоила Адриана так, что в день нашей последней репетиции в Нью-Йорке он пришел и сказал, что не может остаться в группе; ему нужно выработать свои собственные идеи. Тони Левин также не был уверен, может ли он вступить в создающуюся группу: он привык к приглашениям на гастроли и записи. Поэтому когда 1 марта я вернулся из Нью-Йорка в Англию, то сделал это со всеми намерениями вернуться в Америку две недели спустя. Но в первую неделю жизни в Уимборне Тони прозвонился из Парижа, где писал альбом, сказать, что не может вступить в группу. Тогда Адриан еще колебался. Поэтому мое возвращение в США отменилось, чтобы я смог вложить энергию в собирание группы воедино.

Музыка продолжает улучшаться. Сегодня мы растянули нашу первую пьесу, названную, по-видимому, Дисциплиной, и попробовали новые идеи хеви-роковой концовки: быстрые проходы хеви-метала. С парой минусовок она передана AБ, чтобы встроиться в нее: он все знает о своем пении, ему просто нужно втянуться. Коротко затронули Breathless, но я собираюсь разучить его: последний раз я играл его три года назад в студии.

Мысль: если отношения между нотами деспотичны, то и отношения между музыкантами будут тоже.

Пиццалэнд, Гилфорд; апрель, 4-е, 20:35

Еще один Пиццалэнд играет роль хозяина этого дневника. Фирменные анчоусы — чертовски хитрая штука, только кофе их и заливать. Последние 27 часов были у меня плотными; много думал, расставлял мысли по местам. У меня появилось лучшее понимание оформления этого проекта. Есть несколько возможностей; становится яснее, что это за возможности. Переключился на это, поехав в Лондон на запись с Брайаном Ферри. По пути туда меня встревожило заметное, но вежливо контролируемое разочарование Билла по поводу слабого ответа на одно из его музыкальных предложений. Он много пишет из своего Профета, в основном для группы Брафорда, и стал весьма продвинутым музыкантом, композитором и аранжировщиком. Но партии лучше всего держатся на клавишах и остаются хорошими идеями не для развития. Мой план — записывать все десятки идей Билла на Профете во Всемирной Штаб-Квартире и выпускать их как заставки и темы для телепередач. Отклонение стольких идей Билла, то, как у него их появляется такое количество, как он работает с ними, заставило меня попытаться понять, что он за человек. Он слышит музыку совсем не так, как я. Билл вслушивается в отношения между нотами в мелодии, между мелодией и гармонией, в изменение гармонии, во внутреннюю игру ритма. Все это в условиях идиосинкратической подкладки, включая все определения черт, характера и вкусов. Как музыкант Билл занят тем, что держит потоки идей, проносящихся через его здоровый мозг. Говорить этим идеям «нет» для него — ограничение, хотя однажды в Амстердаме, в Концертгебоу с Kинг Кримсоном он воздержался от вступления в симпатичную импровизацию между Дэвидом Кроссом, Джоном Уэттоном и мною; и он был награжден прессой за «восхитительную воздержанность»: пожертвовал молчанию. Это было выпущено как Tрио на Беззвездной и Библейской Черноте.

Я же, как не-мозговой тип, интересуюсь звуком. У одной ноты с правильным звуком есть свои отношения внутри. Как только эта нота начнет хорошо себя чувствовать, ее можно будет сыграть в сообществе с другими группировками, центрируется ли организация вокруг высоты, громкости, тембра или длительности. Так, сейчас, я трачу время на то, чтобы дать идее развернуться, в то время как Билл склонен перейти к другой.

«Классическая» музыка двадцатого века утратила своих слушателей потому, что она плохо звучит. Это не популярное «искусство». Рок — да, потому что он звучит лучше. Обычно капризные общества, задвинутые на, скажем, серийном сочинении, играемом музыкантами, которые работают из головы — не те места, где я хотел бы жить. Недавно на Радио-3 звучала пьеса Стравинского для оркестра. Он пытался вписать в нее свинг. Поразительно упрощенно. Если бы Игорь научился притопывать ногой, его писанина пошла бы по-другому. Даже если бы ему удалось произвести свинг, этот оркестр убил бы все левое. Нудный, слабый, вялый, нетонированный, скучный кусок искусства.

Тем временем, Пиццалэндовский мьюзак копает копии бреда последних списков. Мое заинтересованное внимание привлекли «Прогулки по луне» Полис, «Атомный» Блонди. Очень травяные. Вообще, европейская музыка с 1600-х в основном занималась отношениями, а не звуком. А слушание отношений — это часть тренированного слуха. Если не научиться следовать за движением гармонии, то это может показаться и необязательным, как слежение за ходами в игре в вист. Лучше, если играешь, а не смотришь. Попытки вырваться из тональной гармонии начались где-то в 1902 году, во Втором Струнном Квартете Шенберга. Но развитие атональности проводилось в традиции «классического» музыканта: композитор — это такой человек, который управляет музыкантами через начальника полиции, дирижера. Это и был камень преткновения. Афроамериканская музыка, джаз, а позже рок, развивались в среде «искусства» среднего класса и затронули общую, популярную ноту.

Эти вещи крутились в моем трехфунтовом 25-ваттном компьютере на глюкозе по пути в Лондон. Перед записью была фотосъемка для Японии. Ретт Дэвиз был у Брайана инженером и сопродюсером. Сначала баллада, а потом я уговорил их дать мне попробовать рок. Мой вкус несколько более дикий и странный для Брайана, поэтому я разошелся в определенных пределах, хотя Ретт продолжал грубо подбадривать меня. Очень довольный моей работой, Брайан подумал, что новая группа должна называться Kинг Кримсон, и он «сказал твоим менеджерам» (они у нас общие).

Шир, паб; апрель, 8-е, 12:00

Голова трещит от идей. Утром позвонил Сэму из EG и сказал, что группа может получиться тяжелее, чем мы представляли себе. Как бы группа ни называлась, она звучит как Kинг Кримсон. Я прекрасно узнаю его черты. До завтрака закончил читать «Слежение за полицией» (Policing the Police), и в новое чтиво вклинилась цитата из Лютера, которая в точности выражает мой подход к работе на рынке:

    • «Человеку не следует говорить «я продам свой товар так дорого, как смогу и как захочу», но «я продам свой товар так, как это будет нужно и правильно». Ибо торговля твоя не должна быть делом, кое в твоей власти и воле, безо всякого закона и предела, словно бы ты был Богом, ничему не подвластный. Но торговля твоя — дело, кое ты исполняешь для ближнего твоего, и должно быть ограничено таким правом и совестью, чтобы ты мог заниматься им, не нанося ему вреда и ущерба.»
Справа от меня обсуждают дисциплину. Джентльмен пенсионного возраста в клетчатом пиджаке объясняет пользу битья детей: «Это хорошая учеба.» Человек средних лет соглашается: «Им нужна сильная рука.» 1-й: «Да, они такие распущенные.» Рассказы об армии. «В те времена,» «Точно,» «Да, я думаю, они должны быть такими.» 2-й: «Чем раньше научишься, тем лучше.» 1-й: «Нам это вовсе не вредило. Туда ногой-то ступить было нельзя. А теперь офицеры и рядовые сидят вместе. Распущенность, не правда ли? Сплошная распущенность.» 2-й: «Да. Однако. Говорить об этом никакого толку, не правда ли?» 1-й: «Я верю в прогресс, если он хорош, но он должен стоить того.»

Ужасно. Эти люди — лунатики. Они не имеют понятия о том, что произносят, одни стереотипы, которые ничего не говорят им самим. Здесь, в прекрасном Шире, самой сохранившейся деревне в Англии, меня посещает видение силы, держащей все воедино клеем, а не сердцем. Если я с кем-нибудь здесь не соглашусь, то автоматически стану врагом и буду изгнан. Надо побыстрее расправляться со своей порцией стилтона.

Пиццалэнд, Гилфорд; 21:20

Очень хорошая репетиция. Рассказал ББ и AБ о лунатическом разговоре в ширской пивной, и как его можно использовать для текста. AБ особенно понравилось «теперь офицеры и рядовые сидят вместе». ББ предпочел «Нам это вовсе не вредило». Рассказал AБ, как произошел текст NY3: записал спор за дверью однажды в жаркую нью-йоркскую ночь. Я заразил AБ своими чувствами по поводу группы: он не может их воспринять. Его это, похоже, ошеломляет. Мы провели весь вечер, вытягивая его. Может быть, сидение в чужом доме с двумя властными личностями, от которых он трепетал годами, передача ему всех моих гитарных партий — может быть, это слишком сурово? Во всяком случае, нам удалось его вытянуть. Indiscipline завела Билла. ББ играет так хорошо, и мы получаем из двух гитар столько звука, что, может быть, клавиши не нужны. В общем, события развиваются.

Сказал AБ, что группа, игру которой я слышал, — Kинг Кримсон. У Адриана это любимая группа после Битлз. Опережает время. Он думал, что это группа, которой должно было повезти в 1980-м. «А в 1981-м? Хотел бы ты стать членом Kинг Кримсон?» — спросил я. «Конечно.» То, что эта группа — Kинг Кримсон, доходит до меня, чего я не ожидал. А я только отхожу от двух или трех плотных дней. Впервые за шесть лет у меня тяжелые «рабочие» сны о людях, с которыми я живу. Шесть лет в Kинг Кримсон каждую ночь мне снились люди из дневной жизни. Даже спустя два года случались кошмары: играем Шизоида в зале, в три части, и по ходу дела народ уходит. Мать, как я жил без них.

У этой группы есть потенциал, и я его ощутил. Она может стать звуком 1983-го года, и одной из пяти лучших групп этого года. Но почему? В Kинг Кримсон много энергии: у него своя собственная жизнь, продолжающаяся весьма отдельно от моей и людей, занятых в нем, даже спустя все это время. Моя цель на музыкальном рынке — найти способ, хотя бы на время, быть человеком и музыкантом одновременно. Если это не удастся мне, то может сработать для других. Кинг Кримсон — мощный инструмент для этого. Но, как я сказал Сэму сегодня утром, если я раскрою свою изнанку, то это должно произойти на моих условиях. Нехорошо использовать этот инструмент для укрепления существующих ценностей. Первый Kинг Кримсон был частью нового движения с новыми людьми в записях — Айлэнд; агентствах — Кризалис; и менеджменте — EG. И ничего не вышло. Но если эта группа сделает всего один альбом, оно того стоит.

Отель Блэйнз-Корт; апрель, 6-е, 8:55

Может быть, пикшу на завтрак? Вот я сижу и жду, пока бюрократия разнесет мою метрику. Покой в комнате разносит Радио Кэпитал. Реклама впихивает в уши свое: взрослый солжет, чтобы сделать деньги. Он сделает это с радостью. Истина — в торговле, не в продаже. Со мной в ресторане престарелая американская пара. Где моя пикша?

Очень порадовался, что Билл хочет сделать соло барабанов: в Indiscipline. Вышло хорошо. Вернувшись из Пиццалэнда, я еще немного поработал над этим, и добавил несколько звонков.
Сегодня утром умывался, и вспомнилась фраза, сказанная мне одной знаменитостью: «Давайте публике то, чего она хочет». Сущая бессмыслица. Тот, кто говорит такое, имеет в виду вот что:

    1. Давайте публике то, чего хочет индустрия;
    2. Давайте публике то, что ей давали раньше; т.е., я ленив, я консервативен;
    3. Я хочу прибраться.

Паб в Шире; 12:10

Я желаю, следовательно, становлюсь. Сегодня днем в пабе тихо; moins de bigot . О, только не это! Они врубили мьюзак. Ужасная, жеманная, щебечущая гитара с глухим звуком и трелями. Вот уж действительно, Зачарование. Tо, Какими Мы Были вывел меня из себя. Я ушел.

Пиццалэнд, Гилфорд; 19:45

Трудный, но благодарный день. AБ до 3:00 утра прикидывал новую синтезаторную партию своей гитары. Мы начали, поиграв час-другой без усилителей, вдвоем. Потом присоединились к Биллу в музыкальной комнате, со звукоизоляцией. AБ сказал, что у него первый неудачный день, но выдал Ритм Джунглей. ББ немедленно отозвался настоящим перезвоном ритма, используя пять настроенных бу-бамов вместо тарелок. Неиспользование тарелок, со всем вытекающим, и открытие этих частот — такой выход! Но ББ предлагает нам мелодии. Это ставит передо мной проблемы:

    1. AБ надо поощрять, чтоб выдавал собственные мелодии и партии и приносил их нам;
    2. ББ технически трудно представлять нам негитарные партии: они — …
    3. Его мелодии все равно — отношения, не звуки;
    4. У нас хватает своих мелодий;
    5. Они мне не нравятся.
Но Билл со своими новыми партиями начинает звучать, как два барабанщика.

Цитата из паба, в который AБ и ББ ходили вчера вечером: «Я знал, что это опасная работа, когда взялся за нее.» Похоже, у Адриана это вызывает сочувствие.

Отель Блэйнз-Корт; 22:35

Прошлой ночью по ТВ гость Дэвида Ротберга, снимавшийся в Kейт Любит Тайну; это американский актер, с которым я работал в Нью-Йорке в группе терапии. Он выглядел хорошо. И Джонни Рэй был в своей дикой программе Звездный Парад, где показали Джеймса Ласта. Джонни делал под фанеру Да, Сегодня, Жозефина, его хит 1957-го, который мы купили с сестрой Патрицией, и то и дело забывал слова. Целые строчки, где приходилось шевелить губами, пока не соображал, где он. Жуткое зрелище. Шоу состоит из множества международных артистов, коротко заснятых без зала, врезанных в Джеймса Ласта перед залом на авиационной подвеске, и танцовщицы — совершенные немки. Мысль в том, что это очень дешевая программа, которую можно продать в любую страну, потому что в нее включен ее топ-артист. Стыковки могут хромать.

ББ считает, что его игра на барабанах улучшилась, когда он занялся садом и детьми. Здесь на него повлиял Джейми Мьюир; Билл чувствует, что Джейми предпочел бы только садоводство. Западный подход к борьбе за завоевание инструмента совершенно опоздал к обеду. Инструмент — это друг, с которым надо работать в совершенно общественной установке, в которой дети, сад и музыка равно важны и усиливают друг друга. Мысль об уходе от этой установки и переходе к игранию перед людьми от выращивания маргариток дика.

Человек за дверью храпит. Стена очень тонкая.

Гомсхолл-Милл; 15:30, апрель, 7-е

Мы подходим к концу первой фазы. Я устал. Общий подход основывается на другом способе игры: никто не служит постоянным лидером. Это роль, а не фиксированное положение, и она переходит между играющими. Часто бывает добрая анархия, когда у каждого своя партия, каждую из которых стоит послушать и отдельно, но играем мы вместе. Слушатель может переключать внимание с одного инструмента на другой. Мы не привыкли к такому методу слушания.

ББ принял «фрипповскую идею играния ритма», повторяя акцентированные фразы одиночных нот, и ввел в свои настроенные барабаны бу-бамы. Теперь мы все можем играть мелодический ритм; соло и аккомпанемент одновременно и состыкованно. Любой из нас может остановиться, даже сразу трое, и это все равно звучит интересно.

У AБ новый Ритм Джунглей, и он издает серии диких звуков: рычания, визги, рев, волнения, крякание и вопли.

Но мне пришлось уйти попить чаю со сливками. К счастью, эта первая стадия миновала ту мучительную точку примерно в середине любого процесса, когда слишком далек от начала, чтобы вернуться, и слишком далек от конца, чтобы идти вперед: «темная ночь» любого процесса. Это необходимое страдание, если делается что-либо стоящее. Но на этой точке я становлюсь раздражительным. Такой человек, как я, очень приватный, может выдерживать только определенное количество сенсорного ввода; работа — за этим пределом, и за этим пределом — боль. Удерживать равновесие между фильтрами и отношениями для меня всегда трудно. «Интроверт» Адлера — это человек, который получает большой заряд от очень небольших внешних стимулов, тогда как экстроверту нужно регистрировать много информации, чтобы дать отклик. В этой терминологии я интроверт.

Сегодня вечером надеюсь встретиться с Сэмом. Поскольку я понимаю, что эта группа — Кинг Кримсон, у меня нет возражений против такого названия. Но это придаст группе вес и авторитет 12-ти лет энергии и внимания, и если их использовать для усиления традиционных методов работы, то я предпочел бы название Дисциплина, которое сработает мягче.

Чайная, Гомсхолл; апрель, 8-е, 12:25

Размышляю над гомсхолльскими товарами: теоретически публика может давать группе советы по музыкальному направлению и «использованию» музыки. На практике публика выражает свой интерес, голосуя деньгами на пластинки и билеты на концерты. Люди — не индюки, но мы постоянно подкапываемся сами под себя. У меня нет марксистской веры в рабочий класс, как в Бога; они так же подвержены ошибкам, как и любая другая группа людей.

Всемирная Штаб-Квартира; 23:20

Вымотан после недели репетиций. Пробежавшись по репертуару, мы имеем шесть пьес, отбрасывая несколько других. Отвлекся, позапускав с летучим молодым Алексом Брафордом резиномоторную модель самолета; я очень рад, что посадил его на крышу Брафорда.

Есть разница в подходах между ББ и мной. Проведя шесть лет в группе, которая перескакивала с одного скоростного, судорожного стиля на другой, я рад повторяться. А в этом разница между мной и ББ: он хочет идей, которые были бы ему интересны, мне же все равно, если музыка не кажется интересной (интерес — здесь, внутри), но в ней должно быть чувство. А если это чувство уже в кармане, то все хорошо. Всю неделю мы оттягивались, и это ни капельки не скучно. Но этот раз меня достал.

Всемирная Штаб-Квартира; апрель, 9-е

Проснулся, еще весь в этом. Вот на что была похожа моя жизнь в эти шесть лет: заботы KК никогда меня не покидали. Может быть, динамизм для этой группы придет от попыток Билла разбить музыку, и моей работы над постепенными изменениями.
На встрече с EG 7-го не было никакого давления взять название Kинг Кримсон. Марк Фенвик предложил воспользоваться Дисциплиной.

Пятница, 10.04, гостиница Эденхерст, Росс-на-Вае

Тони Левин и Адриан Белью приехали сегодня из Лондона; Билл Брафорд сел на поезд в Гилфорде, потому что его машина проколола шину. Я приехал из Веймаута, где провел утро на открытии нового музыкального магазина, Красавчик Дик. Впервые группа встретилась поиграть вместе как целое.

Тони вспоминает, что KК — лучшее название группы, которое он слышал; AБ также врубается в это название. Я в колебаниях. Мое нерациональное согласно с использованием его, а через два года этот ход будет иметь смысл. Но пока что группа еще не обсуждала название официально как вопрос.

Мы разогрелись первой вещью, Ритм Джунглей, я нашел подходящий звук гитарного синтезатора. И Дисциплина: с некоторым трудом переаранжировали до-диез-минорную секцию; мы легко возвращаемся к словарю 1975-го. В этом проблема с опытными музыкантами: они имеют доступ к истории. Звук этой группы, который я слышал, не требует, чтобы все инструменты фразировали вместе так. Другой подход — это когда они обладают независимостью, но остаются связанными. Например, вместо четырех инструментов, фразирующих вместе, двое могут фразировать балансом против фразировки другой пары. И с разным чувством наивысшей точки: постепенно, более спонтанно, но контролируемо.

Наша первостепенная задача — привнести идеи AБ в группу и поощрять его выносить их, а не давать ему ковыряться в идеях Роберта или Билла. Тони, только что писавшийся с Йоко Оно и Филом Спектором (он уверяет, что все это правда), — просто самый лучший басист, с которым я когда-либо работал. Он может работать с брафордовской, фрипповской и бельюевской музыкой; единственный из нас, могущий воспринимать всех остальных.

Но через два часа я отправился с матерью в Уэльс, навестить ее мать, и вот теперь я здесь, в гостинице Кузины Джин в Россе-на-Вае. Комнаты — в безупречном порядке, кухня Джин ошеломительно хороша, и даже затмевает кухню ее матери. А Тетя Эви была главным поваром в Кэррадок-Корте.

Суббота, 11.04, Эденхерст

Сегодня Тетя Эви, мама и я навестили бабушку Вайолет Гриффитс в Ньюпорте. Вайолет преподает фортепьяно и музыку, и теперь, в 70, ее ученики регулярно получают высочайшие оценки на экзаменах, и расписание у нее длинное. Недавно она принимала экзамены по теории во всем Гвенте. Пока мы были там, двое ее учеников приходили, принесли ей букет тюльпанов; очаровательный жест искренней признательности и повод порасспрашивать меня о Боуи. Ни один из них — ни гобоист, ни кларнетист — не знает, как импровизировать, и их поразило, что я сымпровизировал все свои партии на Жутких Монстрах. Я хотел спросить Вай, как она добивается такого успеха: пахотой. «Нацеливайся на 100%, не на 50%.» В молодости она упражнялась по девять часов в день, пять часов уходило на одни гаммы. Ее муж, Мервин Гриффитс, был лучшим футбольным судьей в Британии в 50-е — судил финал кубка Уэмбли, а также летал по всему миру. Они были помолвлены еще со школы и никогда не смотрели ни на кого другого. На собственных проводах на пенсию Мервина хватил удар, и он умер. У деверя Тети Вай Вернона сын учился в университете и решил, что лучше внести что-то в семейный доход, чем получать вспомоществование на образование. Он уговорил отца позволить ему работать в шахте. В первый же день шахтерства сына Вернона в шахте случился огромный взрыв. Спасатели нашли их обоих мертвыми, они сидели и ждали помощи. Отравились газом. Это случилось в 40-х годах.

Из Ньюпорта мы втроем, Тетя Эви, мама и я, поехали в детский сад монахинь в Бофорте через Эйбербиг, шахтерскую деревню, где выросли моя мать и ее сестра. Впервые я был дома. Сестры Эвелин и Эдит, Эвелин старше на два года, всегда были очень близки и до сих пор невольно хихикают по мельчайшему поводу, это даже записано на Экспозиции. Сегодня они еще играют фортепьянные дуэты, навроде Весны сирени, с восторгом, хотя и несколько более рубато, чем пятьдесят лет назад.

Воскресенье, 12.04, chez parents, Уимборн; 18:45

Мы вернулись из Росса сегодня днем. За ленчем кузен Мальком рассказал мне о своем визите в слюдяные копи в Ллахуэдде в Северном Уэльсе. Пятьдесят или шестьдесят лет назад слюдокопы там работали группами по трое, сменами по двенадцать часов в день, и шахтер мог всю свою жизнь провести, вырабатывая один слюдяной шурф. Ллахуэддские шахтеры основали хор, собираясь сначала за обедом и распевая в реверберирующих шурфах. Сегодня это уже не промышленные копи, и добытая слюда продается в основном на сувениры, но хор у них до сих пор есть, и они пользуются шурфами для упражнений, готовясь к айстеддфодам.

Понедельник, 13.04, Всемирная штаб-квартира

Конец второго полного дня репетиций вчетвером. И из двух Джунглей и Второй линии Дисциплины вышло несколько замечательных идей. Билл и я впервые выпали, над кое-какими драматическими пунктуациями тарелок. Его новый замес барабанов/перкуссии поднимает меня, но постоянный барабан — полная противоположность того, что я имею в виду. Поэтому мы заложили несколько главных правил:

    1. Вся группа никогда не фразирует вместе; двоих вместе достаточно, в исключительных случаях — троих;
    2. Повторяться — нормально. Это возникало раньше, но теперь формализовано. Изначально все встало из-за того, что Билл изменил свою партию в Джунглях-1 так, чтобы не повторяться. И погибла наша лучшая тема. Тони большей частью играет на стике вместо бас-гитары, а его атака дает эффект настроенной перкуссии, удваивая бу-бамы ББ. Прекрасный задержанный низкий конец, найденный Тони, «убил его». Билл работает над поиском альтернативы тарелкам, совершенно мерзкому инструменту, который покрывает все высокие частоты, нужные для гитаристов. Адриан еще не пел, но уже начинает говорить, чего ему хочется, подпевки, которые нужны ему для соло, и т.п. Я перестал толкать и позволил себе слушать и ждать, позволил идеям всех тянуть меня.
На Мозге фирмы (Brain of the Firm) Стаффорда Бира, которую я только начал читать, есть посвящение: «Absolutum, Obsoletum»(4): если это действует, оно просрочено. Рассказал Адриану, который не понял моего дорсетского акцента. Он услышал: «Если это работает, это несомненно.»

Позвонил Пэдди, выпустить пар. Он говорит, что ББ и мне нужно обговорить это.

14.04, Всемирная штаб-квартира

Билл действительно выходит на меня, так что я пытаюсь понять, как он работает.

    1. Он очень занятой музыкант, и ему не нравится играть редко;
    2. В его партиях много фона и крупных смен рисунка;
    3. Его фоны драматичны, т.е., шокируют.
Поэтому я предложил вот что:

    1. Любое существующее решение проблемы — неверно: absolutum, obsoletum;
    2. Если у тебя есть идея, не играй ее;
    3. Когда нужно подчеркнуть смену музыки, не играй ее; перемена в музыке вполне подчеркивает сама;
    4. Не фразируй ни с каким членом группы, если этого нет в партии;
    5. Фразировка в партии должна включать не более двух человек;
    6. Если в музыке нужно подчеркнуть напряжение — не надо. Напряжение присутствует из-за того, что играешь, а не из-за того, что собираешься сыграть.
    7. Если действительно нужно изменить партию, чтобы создать напряжение, — не добавляй, выбрасывай;
    8. Максимум напряжения, который можно надбавить, — полная остановка;
    9. Если есть место для фона, которого требует музыка, не играй его; есть еще три человека, которым тоже может захотеться воспользоваться этой возможностью;
    10. Если партия, которую играешь, скучна, перестань слушать ее головой;
    11. Если все равно скучно, слушай перекличку между партиями;
    12. Если и это все равно скучно, перестань играть и подожди, пока не перестанет быть скучно;
    13. Не надо трагедии;
    14. Не бойся повторяться;
    15. Не бойся потратить время;
Блин, сколько отрицания. Займемся положительными моментами:

    1. Повторяйся;
    2. Не жалей времени;
    3. Оставляй место;
    4. Слушай всех остальных;
    5. Развивай новый набор штампов;
    6. Развивай новый словарь звуков ударных;
    7. Слушай звучание того, что играешь;
    8. Принимай ответственность за то, что играешь; например, заполняя пространство, ты лишаешь группу пространства или других музыкантов — возможности заполнить пространство;
    9. Не надо фонов;
    10. Не надо драмы;
    11. Не надо динамики;
    12. Скрывай себя.
Сегодня вечером пришел Стив Смит из Марсианских Школьниц, и мы дали интервью для Коустера, местного нового журнала.

Среда, 15.04, Всемирная Штаб-квартира; 9:15

Остался в депрессии. KК дал мне шесть лет подобных забот. В такие периоды, как этот, нами движет надежда на то, что сейшн взлетит, воспоминание о том, как это было — летать, и вера в то, что это случится снова. Но, конечно, если не веришь в это, то никто никаким образом не может смириться с бессмыслицей. Переломная точка для меня была в Италии, ноябрьскими вечерами, 12-го и 13-го, в 1973-ем, когда KК играл на стадионах в Турине и Риме. В моей памяти эти два сейшна слились в один. В Турине двести маоистов прошли сквозь стеклянную стену, потому что музыка — бесплатна и для народа. Что ж, эта точка зрения мне в чем-то симпатична, и на одном уровне она вполне правильна. В то же время, у KК есть гастрольные менеджеры, которым надо платить, отели, разъезды, аппаратура и т.д. Однако, поскольку группа получала процент со сбора, а концерт был распродан, они немного потеряли, ведь так? Но, странное дело, проценты со сбора, которые нам платили, были довольно низкие. А вот что случилось в Риме. Мы играли в Пале-де-Спорт, и меня привезли туда днем для проверки звука промоутер и один из его партнеров. Раскрутка рок-концертов в Италии — дело совершенно уникальное и требует политических связей весьма существенной, а часто — семейственной природы. Связью нашего промоутера был дядя, занимавший высокое положение в миланской полиции. Всю поездку до Пале я потратил на извинения перед партнером промоутера за инцидент накануне в ресторане в Турине. Ресторан был, может быть, лучший в городе; может быть, самый дорогой. Нас туда привел промоутер — поужинать после сейшна, но не сказал нам, что мы платим за это. Он просто вычел это из нашего гонорара. Но еда была просто великолепна, особенно пока мы думали, что все это бесплатно, и Дэвид Кросс, наш скрипач, и Билл несколько подвыпили. Дэвид начал швырять бутылки вина по длинному накрытому столу — промоутер расставил весь свой антураж, — а Дик Фрейзиер, гастрольный менеджер, подхватывал их в воздухе. Дику не нравилось это, но Дэвид испытывал наше терпение, чтобы посмотреть, на сколько нас хватит. Бутылки были открыты. Тем временем, Билл сидел рядом с партнером промоутера, тем, который позже ехал со мной в Пале. Тому был около сорока пяти, очень самовлюбенный, и позже он признал свою гомосексуальность и всячески выпячивал ее. Его сын-подросток сидел чуть дальше, настоящий фан Кримсона, наслаждался ужином. Тщеславие этого человека нисколько не убавлял его огромный живот, к которому Билл потянулся и привлек всеобщее внимание, похлопав по нему и произнеся фразу, которой я не помню, но смысл которой был «эй, что такой симпатичный нарциссичный пидорюга, как ты, делает с таким пузом, как это?» Джон Уэттон, кримсоновский басист, и я сидели рядом напротив этого буйства, моргая, когда проносились бутылки, и ненавидя жесткие веллингтоновские стулья и эту поездку на море. Вот каков был инцидент, обсужденный и милостиво прощенный в машине по пути в Пале.

Пале был распродан; я думаю, в нем помещалось около 15,000. В любом случае, там был полный зал, и кримсоновский процент со сбора был лучше, чем тычок в глаз острой палкой. Наш менеджер, Сэм Элдер с EG, пошел вперед с промоутером поглядеть на народ. «Хорошая толпа сегодня,» — сказал большой П. — «Девять тысяч человек.» «Kинг Кримсон сегодня не играет,» — ответил Сэм. «Э-э-э, может быть, и все двенадцать тысяч?» — сказал Большой П. «Кинг Кримсон сегодня не играет.» «Четырнадцать тысяч?» «Пятнадцать тысяч,» — сказал Сэм. Вот как работала эта кодла: персонал, собирающий билеты со зрителей, пришедших на концерт, часть билетов откладывал себе в карман, а потом делил с промоутером. А потом промоутер мог с полным основанием сказать, что продажи билетов низкие. Но любой промоутер в Италии, даже с хорошими политическими связями, несет ответственность за ущерб от повреждений. Если KК не сыграл бы в тот вечер в Риме, легко догадаться, что 15 000 рок-фэнов могут попортить архитектуру. Вспомним, что Большой П. выложил за стеклянную стену накануне, и что настало время смены политических чувствований в молодежной культуре Европы. У него не было альтернативы, кроме как сказать билетерам, что волынка кончилась, и это он сделал в гримерке, куда случайно вошел Джон Уэттон. Джон сказал, что понял, что что-то происходит, когда крики и шум вдруг сменились гробовым молчанием, как только он вошел. Он повернулся и тут же вышел.

Само представление вышло вполне хорошим. Я помню его: мы обстреливали толпу звуком сорок минут, чтобы создать место для десяти минут экспериментирования. Потом, когда внимание рассредоточилось, мы выстроили другой уровень нагрузки на двадцать или тридцать минут; так что выжатая толпа почувствовала, что не зря потратила деньги и могла радостно разойтись по домам. И прийти снова в другой раз. Как футбол. Нам даже устроили стоячую овацию на бис второй раз. Это нас удивило, поскольку мы менялись. Мы узнали об этом только от небольшого контингента полиции, которых мы определили по тому, что они одни были за сценой с автоматами, которые послали нам записку, умоляя сыграть на бис еще раз. Они должны были охранять порядок, и, в соотношении, может быть, один к шести тысячам, просьбы сохранять спокойствие могли не сработать, а стрельба из автоматов по отдельным зрителям могла не сработать тоже. (При том, что некоторые зрители уже выдергивали сетевые кабели — прелюдией к архитектурным перестройкам.) Промоутер, казалось, расслабился насчет перспективы счетов за ущерб: пока мы были на сцене, он фачил 13-летнюю фанатку на столе в нашей гримерке. Естественно, мы были очень рады сыграть второй раз на бис. Мы решили сыграть Кошачью Еду.

Когда мы вышли на сцену, сердитая толпа стала очень счастливой и радостно закричала. Тем временем, когда я шел на сцену, за мной на территорию, закрытую для публики, проследовал юноша. Он выглядел дружелюбно, движения его были медленными, и странная улыбка бродила по губам; он видел нездешние виды. Поскольку это была запретная зона, мускулистый, резко одетый правая рука промоутера, носивший пистолет, ударил счастливого хиппи, кровь которого попала на сцену раньше нас. Счастливая толпа в 15 000 очень разозлилась при виде такого грубого обращения с одним из них, и единственной нашей надеждой было играть, веря во власть музыки наводить порядок. Билл быстро отсчитал нам до четырех, но единственным звуком, изданным в тот момент Kинг Кримсоном в Пале, был стук Билла по барабанам, вживую: толпа выдернула сетевые кабели. У нас не было ни усилителей, ни динамиков. Мы остановились и встали перед 15000 сердитых людей, окровавленным хиппи, нервничающей полицией с автоматами, разозленными билетерами, разъяренным, но медоточивым Большим П. и 13-летней девкой, у которой я так и не спросил, как она ко всему этому отнеслась. Так мы стояли. В этот момент я потерял надежду. Конечно, гастрольная команда ухитрилась протянуть кабели, и скоро электричество появилось, и мы сыграли Кошачью Еду. Сыграли даже хорошо, и нам выплатили полный процент. За исключением того, что в Италии в то время были строжайшие ограничения на валюту, и вывозить лиры в любом количестве из страны было невозможно и противозаконно. И часть престижа и марки KК так и не вылетела из Италии со всем заработком от итальянского тура в ботинках. В банкнотах крупного достоинства.

Спустя несколько месяцев KК «прекратил свое существование», и я начал поговаривать о небольших, мобильных и разумных подразделениях.

18.04 1981; Всемирная Штаб-квартира, Уимборн.

Сегодня день рождения моей сестры — привет, Чудо-Сестра! Накануне Билл Брафорд и Пэдди заходили после ужина в ресторане Тайный Дом, и мы откровенно поспорили обо всех областях, которые тревожили меня. Билл использовал классическую кримсоновскую линию, некогда опробованную на обильно припудренной американской аудитории: «Мы откликаемся на воодушевление.» Он хочет знать как хорошее, так и плохое. Мы оба счастливы играть музыку, которая не особенно нам нравится, если чувствуем, что это хорошая музыка. Билл рассчитывает на следующие два-три года: мол, они дадут ему достаточно идей, чтобы работать еще лет пять или шесть.

Чудесная история о Тони в Хортон-Инне. Этот постоялый двор в пяти милях от Уимборна по дороге в Крэнборн и в полумиле от Хортон-Виллиджа. То есть, он несколько на отшибе, и небольшие события могут принимать большое значение. Адриан завтракал, читая книгу, и Тони присоединился к нему. Тони сказал о своих утренних приключениях: «Сходил в Хортон. Облаяла собака.» Адриан продолжал читать. Еще через три страницы Тони закончил рассказ: «Вернулся обратно.» Только ещечерез несколько страниц все значение вдруг озарило Адриана, и история была принята как охватывающая сущность жизни группы в Хортон-Инне.

Систематика музыкальной жизни продолжает интересовать меня. Мозг фирмы Стаффорда Бира помогает понять теоретическую позицию стратегий, которые я инстинктивно принимаю, а потом рационализирую. Хороший пример, там, где «босс» сотрудничает. Для меня босс — просто принятие роли, чтобы дать какому-то процессу свершиться, и без всякого подразумевания, что эта личность — особая или лучше других в каком-то смысле. Бир приводит пример босса, сотрудничающего с тремя подчиненными: когда каждый имеет среднюю возможность оказаться правым 82.5% времени, работая вместе, общий шанс на ошибку — 0.0033. Пока эта управляющая группа сотрудничает, она едва ли совершит ошибку. Психологический смысл — в неразделимости: личная свобода от симпатий и антипатий, амбиций и т.п. Я нашел, что если каждый получает равную долю дохода, сотрудничество возрастает.

Штаб-квартира; 20:00.

Очень хорошая репетиция после вялого начала. AБ решительно грустит, но позже включается в жизнь. Он уже страшно скучает по своей семье. ББ подключил симмонсовскую электроустановку к своей обычной установке и попробовал две настройки из пресета для металлофонных партий. Сегодня мы переключили скорость.

Пасхальное воскресенье, 19.04, 1981; Всемирная штаб-квартира

Сижу тут и слушаю замечательный контраст между монастырскими колоколами в ре-мажоре прямо слева и духовым оркестром Армии Спасения во всевозможных бемолях справа. Каждая конфессия празднует Пасху музыкально и с воодушевлением. Моя экуменическая позиция во ВШК может стать очень сильным опытом, особенно вечером во Вторник, когда упражнения колоколов совпадают с упражнениями оркестров.

Пасхальный Понедельник, 20.04, 1981; Всемирная штаб-квартира; 9:15.

Эл Паддола звонил ночью: он переполнен восторгом, послушав черновую кассету с репетиций. Наш первый обращенный.

Штаб; 14:05

Падуламус Эст только что заехал обсудить стратегию. В целом, он сверхвосхищен музыкой. Отдел Коммерческой Стратегии будет заниматься коммерцией для представлений, с нашим собственным контролем качества и ценообразования. Комбинированный подход должен гуманизировать то, что обычно является дегуманизирующей деятельностью: очень важно не стараться выжимать последний бакс из этой команды. Тысяча девятьсот восемьдесят третий будет годом этой команды.

Американцам не нравится название Дисциплина. Со своей стороны я рад названию KК, потому что это и есть наша команда. Это поможет на первых порах, но я не думаю первыми порами. Пэдди теперь склоняется к этому, но не торопится склониться. А у Билла трудности с тем, что он становится сайдмэном: этого он раньше не делал. Но он учится у американцев, которые привыкли работать в заданных параметрах. Его новый стиль рождается, и он достаточно верит, чтобы развиваться в нем.

21.04, 1981; chez parents; 18:15.

Сегодняшняя репетиция была первой на третьей стадии, очень медленная, утомительная, и незамкнутая. BB всю Пасху копался в земле. TЛ навестил Питера Гэбриэла в Бате, а AБ писал тексты, но хотя сегодня был обещанный день вокального дебюта, тексты оказались не готовы. Тони рассказал историю от великого Гэбриэла. Они начали работать вместе над следующим альбомом Гэбриэла, как вдруг все рухнуло. Как обычно, у Питера нет ни слов, ни мелодий, а только семь дорожек перкуссии, записанных для Тони, чтобы наложить бас. Питер вышел на минуту из студии и вернулся как раз тогда, когда Тони начал накладываться, но Тони не знал о кнопке, которая отключала все ручки безопасности. Так что, очистив три пустых дорожки для баса, он стер вместе с ними все остальное. Теперь у Питера совсем ничего нет для четвертого альбома Питера Гэбриэла. Тони смеялся так, что это смягчило удар. У Питера есть бассейн для уединения, в котором ему придется еще некоторое время поплавать, выдавая новые идеи.

Штаб; 23:15

Успех дневной репетиции определяет мое состояние до следующей репетиции. Эта причастность — постоянное напряжение, и мне это вредно.

22.04.1981; Штаб; 20:00.

Сегодня было настоящее начало третьей фазы. Мы нарисовали текущий порядок и проиграли весь список: 65 минут. Вполне представительная работа. ББ заслужил мое уважение, отбросив столько своих идей по аранжировке, мелодий и даже барабанов. TЛ хочет, чтобы ритм-секция играла со своим собственным репетуаром и словарем, чтобы пьесы не были основаны только на гитарных линиях. Моя забота — о новом материале, чтобы он был частью нашего нового стиля, который появляется, и впервые в первой группе я четко беру на себя эту направляющую роль с самого начала. Адриан сегодня не пел. Мы отводим пятницу из репетиций под то, чтобы ритм-секция могла сосредоточиться на своих идеях. Адриан может доделать вокалы.

Но как медленно начинаются дни, ох… Тони и Адриан сравнивали заметки по разным стилям своего тай-чи. TЛ учился у маленького китайца в маленькой комнатке отеля на Бродвее в 92-ом.

Новости от Гэбриэла: альбом Питера не выйдет до января (возможно, в результате записей Тони?), так что у Тони остается достаточно времени для гастролей по США и Японии с альбомом этой осенью.

Четверг, 23.04.1981; chez parents; 18:15.

Сегодня мне больно. Звонили из Нью-Йорка. Моя личная жизнь поломана. Очень большая часть моей жизни прошла на колесах, в переездах из одного места в другое. Главный маршрут — между Уимборном и Нью-Йорком. Именно в Нью-Йорке я начал расти, и разные части меня соединились. Я завел себе немного настоящих надежных друзей. Английские девушки и я никогда особенно не интересовались друг другом, но по ту сторону Атлантики совсем другой коленкор. В Нью-Йорке женщин больше, чем мужчин, поэтому предпочтительны мужчины с наклонностями хищника. Из доступных мужчин немного тех, кому чуть за тридцать, одиноких и энергичных. После 33 мой подход к гону изменился: он потерял свою отчаянную важность. Всю молодость и третий десяток ум Фриппа был в его члене. Ранний секс в Уимборне нервозно направлялся подспудным страхом беременности, презрением родителей и гневом всего маленького города. Переехав в Лондон в 1967-м, в 21, я внешне освободился. У меня была своя комната, и девушки могли оставаться на всю ночь — в постели: никаких корчей на переднем сиденьи машины, по крайней мере, не по необходимости. Но я оставался застенчивым и обращенным внутрь себя молодым человеком, далеким от общественных подходов и приемов; серьезный и мешковато одетый человек из сельской местности. Одна подружка, навещавшая меня на квартире, которую мы делили с Грегом Лэйком, сказала, что без штанов я выгляжу лучше. Может быть, она говорила не о моем теле.

Продолжу этот рассказ позже.

Пятница, 24.04.1981; Штаб

Девушка, которой я больше нравился без штанов, была 17-летней моделью из Ньюкасла, где я встретил ее, играя в Change Is, новом и модном клубе. Она приехала в Лондон, чтобы увиваться за музыкантом, которого встретила в клубе неделю назад. Он, кстати, тоже увивался за ней: он был женат. Когда это обнаружилось, она вскрыла вены над раковиной в ванной, а потом остановила кровь полотенцем Грега, оставив большие пятна. Это разозлило Грега, который лишь разрешил девушке остаться в нашей холостяцкой квартире на несколько дней в знак особой милости. В то время, в мае 1969-го, Грег Лэйк и я имели общую квартиру на Лейнстер-Сквер, как раз между Куинзуэем и Уэстборн-Гроув. Квартира с одной большой комнатой, разделенной фанерой на две «комнаты». Это позволяло одному полностью участвовать в личной жизни другого, со всеми деталями — желательными и нежелательными. Грег приехал в Лондон в ноябре 1968-го, чтобы присоединиться к Майклу Джайлзу, Яну Макдональду и мне в Джайлз, Джайлз и Фрипп, заменив Питера Джайлза. Поскольку Грегу негде было остановиться, мы с ним спали в одной постели на Брондсбери-Роуд. Это было незамечательно, и мы добыли квартиру. KК начал репетировать 5 января 1969 года в подвале Фулхэм-Пэлэс-Кафе, Фулхэм-Пэлэс-Роуд, и в первые недели марта отправился работать в Change Is в Ньюкастл, новый и модный клуб. Мы записались как Джайлз, Джайлз и Фрипп, единственная работа, которую ДжДжФ имели когда-либо, после умеренно успешной передачи на телевидении БиБиСи2, Color Me Pop.

Мы сели на поезд из Лондона в Ньюкасл накануне сейшна, в субботу, занялись нашими делами в Саут-Шилдс на самом побережье Северного Моря, и холод пронзал нас до костей. Грег сказал, что надо пойти в клуб и заснять птичек на следующую неделю. Он поглядел на меня, как-то правильно, как свободный гребец. В действии я уже был убежден, но совершить его было проблемой. Грег со своей стороны был всегда в полном порядке и мог очаровать, кого хотел, и взял на себя помочь мне в стратегии и маневрах. Так, без команды мы пошли в Change Is.. Это был последний день первой недели клуба, играл Сет Пола Уильямса, и лучшие девушки города в миниюбках работали официантками. Мы обговорили работу на неделю. На мне был мой крутой пиджак с Кэрнэби-Стрит, штаны и белоснежная рубашка; я чувствовал себя смело. Сущность съема, узнал я, включает в себя настойчивость и неискренность. На следующей неделе, освободившись от связей в новом городе и обществе — я впервые оказался дальше Лондона к северу — отозвались две официантки. Обе навещали меня в Лондоне.

17-летняя фотомодель, которая пыталась покончить с собой, сделала это в вечер, когда KК играл в клубе Ван-Дейк в Плимуте. Группа вернулась молочным поездом через Бристоль, и я добрался до квартиры в 7:30 утра. Подружка Ли Керслэйка и подружка той модели, открыла дверь. Что-то явно было не так. Приехав из Лондона в Плимут, отыграв, вернувшись без сна — именно этого мне и не хватало. Рука модели была перевязана, полотенце Грега было ярко-малиновым, в раковине плавает бритва с пятнами запекшейся крови. Я помыл ее и брился ею всю неделю. Девушку мы отослали к матери домой.

Ее подружка, другая официантка, приехала из Ньюкасла вскоре после того. Очень тихая, невинная и симпатичная блондинка. Устроила мне гонорею. От первой у меня был вагинальный трихомониаз, но я тогда этого еще не знал. Некоторое время спустя Грег собирался навестить Вилли-шоп, как бы между прочим, и почему бы не сходить и мне? В конце концов, это часть моего образования, уимборнская грязь с моих только что купленных (на паях с Грегом) ботинок от Анелло и Дэвайда. И мы пошли в Особую Клинику на Гауэр-Стрит вместе, и доктор сказал мне, что у меня гонорея. Заразился! ВБ! Заразился! У приличных людей не бывает ВБ. Я осрамил всю семью. Грег был куда более практичен и спокоен. После мне приходилось общаться с девушками, а тревожное признание невинной блондинке почта вернула назад. Я никогда больше не слышал о ней. Первую же я видел однажды за кулисами в Лицее два года спустя, все еще с женатым, но с тех пор не видел.

В это время KК начинало везти, и новая кровь, которую мы представляли, начинала требовать кровожадности. Майк Джайлз, барабанщик, был женат, но тогда тяготел к своей второй жене. Ян МакДональд влюбился впервые. Мы с Грегом остались главными холостяками группы. Часть сущности профессионального музыканта, особенно в роке — свобода поведения, дозволенная молодым, особенно молодым рокерам. От них ждут, что они могут делать это беззаботно и часто; эрго, можно беззаботно и часто делать это. Когда становишься личностью, съем дается легче: Роберт Фрипп из KК может делать предложения с убедительностью, которой у Боба Фриппа, юного уимборнского мыслителя, не было. И был еще один интерес. Дэвид Энтховен, один из наших менеджеров и «E» из EG, сказал: «Грегу достаются куколки, а Фриппу — тяжелые случаи.» Конечно, одна-две существенных женщины мне попадались.

Тем временем две девушки, обрабатывавшие периферию зоны ночных клубов, листали Mелоди Мэйкер. Одна сказала другой: «Поищи-ка себе какую-нибудь симпатичную рок-звезду»,— и провела ее по музыкальной прессе, чтобы найти таковую. На фото KК Грег выглядел так, будто имел нужные качества: «В самый раз для тебя,» — сказала подстрекательница. Ее подружка, для которой, собственно, выбирался Грег, была приятельницей нашего второго менеджера, Джона Гейдона, «G» из EG. Он познакомил их и в благодарность был отправлен за шампанским. Мы тогда, в июле 1969-го, записывали При Дворе Малинового Короля в студии Уэссекс, и у меня не было дома. Грег привел на нашу холостяцкую квартиру блондинку-датчанку, и я съехал оттуда, а мою часть квартплаты взял на себя другой молодой басист, Крис Сквайер. Квартира досталась Крису почти целиком, потому что Грег много времени проводил в гостях у леди, которая выбрала его. Короче, после трудного дня записей мне предстояло найти койку, где получится. Однажды вечером Грег спросил, где я собираюсь ночевать, а я, естественно, не знал этого. Так и вышло, что первая леди, подстрекательница, сама заинтересовалась рок-музыкантом — мной. Грег сказал: «Можешь попытать счастья и отправиться на поиски дальше, а можешь поужинать с нами, и мы ее спровадим. Посмотри и скажи, что ты думаешь.» Я проголосовал за ужин и спровадить и отправился в Челси, где богатая подруга Грега имела свои дорогие апартаменты. Люблю ли я авокадо? Не знаю, никогда не пробовал. Да, пожалуйста. Отличный ужин, а ближе к концу прикатила моя избирательница. Она была датчанка и работала по ночам официанткой в лондонском ночном клубе, которому еще предстояло стать известным. Работа ее заключалась в том, чтобы помогать богатым людям спускать свои денежки на дорогие напитки, и помогала она себе, выливая свой бокал на ковер под столом. Она искушала мужчин. Пользовалась ли она случайными возможностями, я никогда не спрашивал; Грег думал, что, наверное, да. Она взяла меня к себе в свою маленькую и удобную квартирку в Ноттинг-Хилл-Гейт, где готовила и заботилась обо мне. Я знал, что было нужно.

В то время, в середине 1969 года, я повидал немного гулящего Лондона, но он был, в сущности, вне меня. Я не мог позволить себе этого; я не был его частью; в нем была тонкая порочность и аморальность, которая привлекала и отпугивала меня. Я не гулял. Меня разочаровало то, что этой ситуацией я не владел: я не мог ничего с этим сделать. Подготовки и компанейства мне не хватало. Но я начинал видеть, как много общего у проституток, стриптизерш и музыкантов: они продают обществу нечто очень тесно связанное с ними самими. Это наблюдение я подтвердил многократно. Ощущение людей, которые занимаются одной и той же работой, и иногда встречаются после нее.

Штаб; позже того же дня.

На вчерашней репетиции мы провели несколько мини-аудиенций с Пэдди и звуковиками из Лондона, чтобы выяснить, что нам нужно. Мы играли плохо, и список был составлен неправильно, но дикие и безумные звуки AБ прекрасно свидетельствуют, что теперь он полнее пользуется своим фендером.

Приехала погостить семья Билли, и команда собралась в Хортон-Инне на обед. Удивительные истории американцы рассказывают о своей работе с разными легендами музыкальной индустрии. Во время 20-минутного гитарного соло Фрэнка Заппы, когда группа разбрелась, Боуи взял Адриана на гастроли Героев. В этот перерыв Адриан отошел поздороваться с Дэвидом и Игги Попом, и Боуи прямо предложил AБ работу по окончании гастролей Заппы. Тони рассказывал о том, как нью-йоркские студийные музыканты испытывают продюсеров. Шуршание полиэтиленом перед микрофоном звучит в контрольной рубке так, словно микрофон запоролся, и на двух альбомах, где писался TЛ, все музыканты принялись заниматься этим во время отсчета перед самой записью. А если продюсер начинает сердиться, музыкант с сильными нервами уходит за кофе, опять же перед самой записью. Самый смелый выходит из студии и приносит пару бутылок вина. «Мужики, пузырь раздавим?» — это может распустить любую структурированную атмосферу. Тони только что вернулся с альбома Йоко Оно с Филом Спектором из Нью-Йорка: сто прогонов ради одной-двух записей. Фил сидит в темной контрольной рубке, а музыканты устроились в самом дальнем углу студии. Выходить за кофе или в душ им запрещено и велено не смотреть на него. Когда Фил обнаружил, что они смотрят на индикатор, чтобы узнать, в какой из сотни прогонов делается запись, он хотел отсоединить индикатор от 24-дорожечника, но это оказалось технически невозможно.

Понедельник, 27 апреля 1981; chez parents; 18:15

Несколько устал после сегодняшней репетиции. Возвращаясь к субботе: мы послушали вокальные идеи Адриана. Хорошие слова, хорошие мелодии, особенно Жаре в Джунглях и Matte; вечером сходили в поселковый клуб Шиллингстона посмотреть Марсианских Школьниц и группу из Тэррэнт-Вэлли. Обе группы были эффективны, и аппарат Томми Уинстона из Борнемута хорош, а сводит он великолепно. Эта местность приближается к тому, чтобы завести музыкальное ревю. Может быть, у нас и не будет местных групп с новыми стилями, способными изменить моду на мировом уровне, но мы можем сходить в поселковый клуб и порадовать себя живой музыкой, сыгранной с энтузиазмом. Шиллингстон был полон и весел.

Вернувшись в Уимборн в воскресенье, в 7:00 утра, мы попали в бурю, которая отключила в Хортон-Инне электричество. Поэтому вся дрожащая команда пришла к полудню в Штаб согреться, а AБ и я проработали свои части. Продолжая вращаться в обществе, мы сходили в Борнемут посмотреть The Long Good Friday, которая восхитила Тони и раскрутила его на истории о съемке One Trick Pony, которая заняла у него десять недель.

Накануне вечером мы с Пэдом пораскидывали мозгами над перспективами осеннего американского турне. В сентябре — седьмая годовщина «прекращения существования» КК, конец «Гонки к 1981-му» и начало «Съезда к 1984-му» и выходу нашего альбома. Этот момент подходит для того, чтобы Дисциплина сменила свои цвета. Но — у нас нет марки. Поэтому по магазинам мы с Пэдди пройдемся в конце июня, когда я буду в Нью-Йорке на записях. Дистрибуторами в Америке являются Polygram, WEA, RCA и CBS. В связи с этим — что можно сделать? Все они безнадежны. Оставаться с Polygram в Европе, может быть, нормально. У меня одна из целей — ограничить забавы с записывающей фирмой, как очень дорогое и неуместное блюдо. Может быть приятно обедать с записывающей компанией на личном уровне, и иногда даже славно, что компания за это платит. Обычно я веду себя по-голландски. Но большей частью процесс растраты крупных счетов отупляет.

Размеры площадки очень важны. Играть в 3000- или 5000-местном зале — похоже на цирк, а не на единение людей. Я предпочитаю 1000- 1500-местный зал на два концерта в вечер по два или три вечера в городе бесконечному параду единственных концертов, с ежедневными переездами из города в город.

Проблема в бюджете. Концерт должен окупаться, как минимум, а не оплачиваться с записей. Поэтому там, где недельный бюджет тощает, может быть, стоит сыграть на площадке побольше, чтобы распродать билеты, и еще на маленькой в том же городе, для другого ощущения. Цель этого турне — сломать рутину. Другая проблема — камеры: съемка мешает ходу события. Один компромисс — в том, чтобы дать прессе десять минут поснимать, а потом уйти. Но, как правило, разных стандартов для индустрии и для публики не поставишь. Поэтому, либо у всех есть камеры, либо ни у кого.

Силу этой группы нужно использовать для того, чтобы найти более чистые методы работы, и надо проследить, чтобы так и было.

Вторник, 28 апреля, 1981; Хортон-Инн; 11:15.

Все это надо обсудить с командой. До сих пор мои идеи принимали на веру.

Репетиция вчера была тяжелой. Общий вид улучшился, но вылезли слабины в деталях. Моя собственная работа сейчас развивает у меня знание гамм. Струнные квартеты Бартока вели меня изначально. В 70-е различные гаммы популяризировали гиганты джаз-рока, в основном Mahavishnu Orchestra и Weather Report. Гармония ХХ века Персичетти, Шиллингер и статья Джозефа Кипрани в Гитар Плэйере об «Экзотических гаммах» очень помогают. Два главных пути нахождения новых гамм — опора на традицию, например, синтетические гаммы взяты в основном из европейской фолк-музыки; и конструирование их математически, как у Шиллингера. Наша культура пользуется в основном семинотной гаммой, у некоторых нот пять, у некоторых три, у некоторых даже однонотная гамма. Но однонотная гамма богата только, если можешь слушать изнутри ноты. Проходит примерно три года, прежде чем какая-нибудь гамма внедряется, и музыкант может «говорить» в гамме, не прекращая думать о ней.

Chez Parents; 19:50.

Ретт Дэвис, который будет сопродюсировать этот альбом с нами, приехал поездом из Лондона посмотреть, во что он ввязался. Похоже, его впечатлило. Мы занялись деталями. Все вокальные партии теперь впервые собраны вместе: Адриан взял текст для Indiscipline из письма, присланного его женой. Discipline может стать нашим самым удачным провалом: может быть, это самая трудная тема, которую я когда-либо играл, и я до сих пор не вполне понимаю, как играть ее, но она весьма соблазнительна. Билл нашел способ слушать извне той части, которую он играет с Тони, и ему это нравится. Билл так старается угодить, что заслужил мое уважение. Фотография Тони — отличная, и в его загашнике есть несколько драгоценностей. Он слег с простудой или гриппом. Адриану кажется, что эта группа подводит его к пределу того, что он может. Работа с Talking Heads начала этот процесс, а эта группа развивает его еще дальше. Он не думал, что готов к этому, потому что он «не в своей весовой категории». Но если бы Адриан знал, что он делает, он просто пользовался бы готовыми решениями старых проблем, следовательно, бесполезными для нас. Билл приходится группе в самый раз, а я готовился к этому семь лет. Тони всегда на коне: похоже, у него нет наших проблем.

Сейчас я вымотан, раздражен и просто зависаю.

Среда, 30 апреля 1981; Отель Кингз-Хэд, Уимборн; 10:30.

Сегодня мы отыграли наш первый концерт, в вегетарианском баре и ресторане Моулз в Бате. Я здесь просто пью самый лучший утренний кофе во всем городе с мамой и ее друзьями, Синтией Боурн и Эди Стидом, и обдумываю последние двадцать четыре часа. Вчера перед репетицией я дебютировал в качестве официального «преподавателя» в официально учрежденном учебном заведении, на отделении аудио-видео Борнемутского Колледжа, по приглашению лектора Джона Ригглсворта. Это была группка из шести мужчин и одной женщины, и обучение их во многом направлено на коммерцию. Утро для меня как-то не состоялось: не произошло тесного контакта. Бесконечно больше было сказано в курилке за пятнадцать минут, чем за все время в студии.

Репетиция была окончательной отладкой и обсуждением выступления. Цитата из AБ: «Эта группа проверяет все мелочи.» Большая доза музыки этой группы изумительна. И все провалы равно изумительны. Прибыли Пэдди и вся гастрольная команда. Пэд сказал: «Indiscipline великолепна! Она так подавляет!»

Примечательно чувство завершенности на этом этапе: чувство потока, которое является частью этого. Вечером я расслабился. Но для того, чтобы группа пошла дальше как единица, нам нужен шок. И ничто так не концентрирует внимание, как выставление на суд публики. Так что, вперед, в Моулз.