published 02/10/2008
Теперь стало технически возможным воспроизводить себе подобных без помощи мужчин (или, если угодно, женщин), и производить на свет только женщин. Мы должны немедленно приступить к этому. Сохранение мужчин не нужно даже для сомнительной задачи воспроизводства. Мужчина — это биологическая случайность: (мужской) ген Y — это недоделанный (женский) ген X, то есть несет в себе незаконченный набор хромосом. Другими словами, мужская особь — незавершенная женская особь, ходячий аборт, выкидыш на генной стадии. Быть мужчиной — значит быть дефектным, эмоционально ограниченным; принадлежность к мужскому полу это дефективность, а мужчины — эмоциональные инвалиды.
Мужчина — абсолютный эгоцентрик, запертый в себе, неспособный на сопереживание или отождествление себя с другими, на любовь, дружбу, влечение или нежность. Он является абсолютно изолированной единицей, неспособной на взаимоотношения с кем-либо. Его реакции направлены внутрь, они не относятся к мыслительным процессам; его разум — просто инструмент для обслуживания собственных страстей и потребностей; он не способен к полету мысли, обмену идеями; он не соотносит себя ни с чем, кроме собственных физических ощущений. Он — полумертвая, ни на что не реагирующая масса, неспособная давать или получать удовольствие или счастье; соответственно, он, в лучшем случае, абсолютно скучное явление, безобидное пятно, поскольку только те, кто способны воспринимать и принимать других, обладают очарованием. Он застрял на полпути в сумеречной зоне между человеком и обезьяной, но гораздо хуже обезьян, поскольку, в отличие от них, способен испытывать множество негативных чувств — ненависть, ревность, позор, отвращение, вину, стыд, сомнение; более того, он осознает, что он такое, и чего ему недостает.
Хотя он абсолютно физиологичен, мужчина не годится даже на роль жеребца. Даже овладев механической сноровкой, что дается немногим из них, он, во-первых, неспособен жизнерадостно и страстно рвать плоть на куски, и вместо этого снедаем чувствами вины, стыда, страха и неуверенности, эмоциями, свойственными мужской природе, которые можно только сократить, но не искоренить просвещением и воспитанием. Во-вторых, физические ощущения, доступные ему, сущая ерунда, и, в- третьих, он не сопереживает своим партнерам, но озабочен до предела тем, как это у него получается, насколько успешно он выполняет роль насоса. Назвать мужчину животным — значит польстить ему; он всего лишь машина, ходячее дилдо. Считается, что мужчины используют женщин. Используют для чего? Всяко, не для удовольствия.
Обуреваемый чувством вины, страхами, стыдом и неуверенностью, обладая, если удается, едва заметными физическими ощущениями, мужчина, тем не менее, полностью захвачен желанием ебаться; он переплывет море соплей, перейдет вброд глубокую лужу блевотины величиной в милю, если будет думать, что там его ждет любезная «киска». Он выебет женщину, которую презирает, любую беззубую ведьму, и даже заплатит за это. Почему? Снятие физического напряжения — это не ответ, поскольку для него достаточно мастурбации. Нельзя объяснить это и удовлетворением самолюбия, иначе они не ебали бы детей и трупы.
Абсолютно эгоистичный, не способный реагировать, сочувствовать, отождествлять себя с другими, наполненный до краев необъятной, всепроникающей, всепоглощающей сексуальностью, мужчина физически пассивен. Он ненавидит свою пассивность, поэтому считает, что она свойственна женщинам, а мужчины — активны, а затем пытается доказывать, что он существует («доказывать, что он — Мужчина»). Главный его способ доказать это — ебля (Большой Мужчина с Большим Хуем оторвал Большой Кусок). Поскольку он пытается доказать недоказуемое, ему приходится «доказывать» это снова и снова. Поэтому ебля для него — отчаянная, вынужденная попытка доказать, что он не пассивен, он не женщина; но он пассивен, и он хочет быть женщиной.
Являясь неполноценной женщиной, мужчина тратит всю жизнь, пытаясь стать полноценным, стать женщиной. В этих попытках он постоянно ищет женщину, пытается подружиться с ней, жить с ней, слиться с женщиной и приписывая себе женские качества — силу чувств и независимость, силу воли, динамичность, решительность, невозмутимость, объективность, настойчивость, смелость, цельность, витальность, энергичность, глубину натуры, крутизну и т. п., а женщинам — все мужские качества — тщеславие, поверхностность, банальность, слабость и т.п. Стоит сказать, однако, что у мужчины есть одна сфера, где он обладает ярчайшим преимуществом — самореклама. (Он великолепно преуспел в этом — убедив миллионы женщин, что мужчины — это женщины, а женщины — мужчины). Утверждение мужчин о том, что женщины находят удовлетворение в материнстве и сексуальности, означает, что мужчины хотели бы стать женщинами.
Иными словами, у женщин нет зависти к пенису, это мужчины завидуют влагалищу. Когда мужчина приемлет свою пассивность, считает себя женщиной (мужской род, как и женский, считает, что мужчины — это женщины, а женщины — мужчины) и становится трансвеститом, он теряет желание ебаться (или делать что-либо подобное; он находит себя, переодевшись в женщину) и отрезает себе хуй. После этого он получает постоянные многообразные сексуальные ощущения от того, что «он — женщина». Для мужчины ебля — это защита от желания обладать женщиной. Секс — сам по себе сублимация.
Из-за своего стремления компенсировать свою неженскость, и неспособность сочувствовать и общаться, мужской род превратил наш мир в кучу дерьма. Это они виноваты в том, что происходят ВОЙНЫ!
Обычный мужской способ компенсации того, что он не женщина, то есть вынимать свой Большой Пистолет, совершенно недостаточен, поскольку ему слишком редко приходится это делать; поэтому он вынимает его на массовом уровне и доказывает всему миру, что он «Мужчина». Так как он неспособен сострадать или понимать, платой за доказательство его мужественности становятся многочисленные страдания и увечья, неисчислимое количество жизней, включая его собственную — его собственная жизнь обесценена, он скорее погибнет в сиянии славы, чем станет тянуть лямку и угрюмо пахать еще пятьдесят лет.
Они в ответе за: ПОРЯДОЧНОСТЬ, ОБХОДИТЕЛЬНОСТЬ И «ДОСТОИНСТВО».
Каждый мужчина в глубине души знает, что он никчемный кусок дерьма. Обуреваемый животными чувствами и глубоко стыдящийся этого, стараясь никак не проявить себя, скрыть от окружающих свою физиологичность, абсолютный эгоизм, ненависть и презрение, которое он испытывает к другим мужчинам, скрыть от себя ненависть и презрение, которое, как он думает, чувствуют к нему другие мужчины; имея грубую нервную систему, которая легко ломается от малейшего проявления чувств и эмоций, мужчина стремится закрепить «социальные» коды, которые обеспечивают совершенную вежливость, незапятнанную мельчайшими следами чувств или неправильных точек зрения. Он использует такие выражения как «сношаться», «сексуальный конгресс», «иметь отношения» (для мужчин «сексуальные отношения» звучит как излишество), напыщенный, как шимпанзе в костюме.
ТРУД И ПРЕДОТВРАЩЕНИЕ АВТОМАТИЗАЦИИ
Не существует обоснованных человеческих причин для существования денег и для того, чтобы кто-либо работал более двух-трех часов в неделю. Все нетворческие виды труда (практически все виды работы сейчас уже сделаны) могли уже давно быть автоматизированы, а в обществе без денег каждая смогла бы иметь все самое в неограниченном количестве. Однако есть античеловеческие, мужские причины для сохранения системы деньги-труд: Пизда. Презирая свое ничтожество, обуреваемый страхом и глубочайшим одиночеством в обществе собственного пустого «я», стремясь прилепиться к любой женской особи, в смутном желании осуществиться, мистически веря в то, что, прикоснувшись к золоту, он превратиться в золото, мужчина жаждет постоянного общества женщины. Общество самой недостойной женщины предпочтительнее его собственного или общества мужчин, которые лишь напоминают ему о собственной омерзительности. Но женщин, если они не слишком молоды или больны, необходимо подкупить, чтобы они согласились терпеть его общество.
Иллюзорное ощущение собственной необходимости, предоставляемое бесчувственным мужчинам, возможность копать ямки и наполнять их чем угодно. Свободное время ужасает мужчину, которому ничего не останется делать, как осмысливать собственную нелепость. Неспособный на понимание или любовь, мужчина должен работать. Женщины тоскуют по всепоглощающей, эмоционально удовлетворяющей, значимой деятельности, но, не имея такой возможности или способности, они предпочитают безделье и тратят время по собственному выбору — спят, ходят по магазинам, играют в кегли и бильярд, в карты и другие игры, размножаются, читают, гуляют, мечтают, едят, мастурбируют, глотают таблетки, ходят в кино, к психоаналитику, путешествуют, заводят кошек и собак, валяются на пляже, плавают, смотрят телевизор, слушают музыку, обставляют квартиру, копаются в саду, шьют, ходят в клубы, танцуют, ходят в гости, «развивают мышление» (всякие курсы) и изучают «культуру» (лекции, спектакли, концерты, «элитные» фильмы). Итак, многие женщины, даже в ситуации полного экономического равенства между полами, предпочтут жить с мужчинами или торговать собственной задницей на улице, оставляя, тем самым, больше времени для себя, тому, чтобы тратить много часов в день, выполняя скучную, никчемную, нетворческую работу для кого-то, хуже, чем животные, наподобие машин, или, в лучшем случае, если попадется «хорошая» работа — соучаствовать в управлении кучи дерьма. Следовательно, женщин освободит от мужской власти именно уничтожение системы деньги-труд, а не достижение экономического равенства внутри этой системы.
Власть и контроль. Беспомощный в личных отношениях с женщинами, мужчина добивается власти надо всем, манипулируя деньгами и всем, что контролируется деньгами, иными словами, всем и всеми.
Суррогат любви. Неспособный на любовь и влечение, мужчина платит деньгами. Это дает ему ощущение материнской опеки. Мать дает молоко, он кормит хлебом. Он — Кормилец.
У мужчины есть цель. Неспособный наслаждаться мгновением, мужчина хочет смотреть в будущее, и деньги
обеспечивают ему вечную, постоянную цель. Только подумайте, что можно сделать с 80 триллионами долларов — вложите их! И через три года у вас будет 300 триллионов долларов!!!
Что дает мужчине главную возможность контроля и манипуляции — отцовство. Отцовство и умственные расстройства (СТРАХ, ТРУСОСТЬ, ЗАСТЕНЧИВОСТЬ, РОБОСТЬ, НЕУВЕРЕННОСТЬ, ПАССИВНОСТЬ).
Мама хочет лучшего для своих детей; Папа хочет лучшего только для себя, тишины и покоя, потворствуя собственной иллюзии достоинства («уважения»), хорошего представления о самом себе (статус) и возможности контролировать и манипулировать, или, если он «просвещенный» отец, «направлять» своих чад. Вдобавок он хочет свою дочь в сексуальном смысле — он передает ее руку во время брачной церемонии, другие части ее принадлежат ему. Отец, в отличие от Матери, никогда не уступает собственным детям, так как должен любой ценой сохранять иллюзию решительности, воли, вечной правоты и силы. Неспособность добиться своего приводит к неуверенности в себе в общении с окружающим миром и в пассивном приятии существующего положения вещей. Мать любит своих детей, и, хотя временами злится на них, ее гнев быстро проходит, и, даже в состоянии гнева, любовь и понимание остаются. Эмоциональный калека — Папа — не любит детей; он одобряет их, если они «хорошие», то есть приличные, «почтительные», послушные, подчиняются его воле, спокойные и не позволяют себе проявлять вспыльчивость, которая может дурно повлиять на мужскую нервную систему — другими словами, если они пассивные овощи. Если же они «нехорошие», он не сердится на них — когда он современный, «цивилизованный» отец (предпочтительнее, однако старомодный, надутый, беснующийся грубиян, поскольку он настолько нелеп, что его легко презирать) — он, скорее, выражает неодобрение, отношение, которое, в отличие от гнева, не приемлет, отрицает признание, заставляя ребенка чувствовать свою никчемность и желать одобрения извне; результатом становится боязнь мыслить самостоятельно, поскольку это чревато неодобрением твоих представлений и образа жизни.
Чтобы получить одобрение Папы, ребенок должен уважать Папочку, но, являясь совершенно никчемным, Папа может добиться уважения только через равнодушие и отстраненность, действуя по принципу «фамильярность рождает презрение», что, разумеется, верно, если презрение заслуженно. Оставаясь холодным и равнодушным, он становится непонятным, загадочным, и, таким образом, может внушать страх («уважение»).
Неодобрение эмоциональных «сцен» приводит к боязни сильных эмоций, боязни проявлений собственного гнева и ненависти, боязни принять действительность, поскольку признание действительности влечет за собой гнев и ненависть. Боязнь гнева и ненависти в сочетании с неуверенностью в себе в отношениях с окружающим миром, неспособностью изменять его, или хоть немного повлиять на собственную судьбу, заставляют верить, что весь мир и большинство людей — хорошие, и, что самые банальные и тривиальные развлечения — настоящий кайф и огромное удовольствие.
Отцовство предназначено для того, чтобы сделать из мальчиков «Мужчин», изо всех сил сопротивляющихся проявлениям пассивности, голубизны и желанию быть женщиной. Каждый мальчик хочет подражать своей матери, быть ею, слиться с нею, но Папа запрещает это, ведь именно он — их мать; он может слиться с ней. Поэтому он говорит мальчику, напрямую и косвенно, что он не должен быть «девчонкой», он должен вести себя как «Мужчина». Мальчик, обосравшийся от страха и «уважающий» своего отца, следует его правилам и становится совсем как он, образцовым «Мужчиной», идеалом всей Америки — благовоспитанным гетеросексуальным болваном.
Влияние отцовства на женщину заключается в том, чтобы сделать ее мужчиной — зависимой, пассивной, одомашненной, животной, милой, неуверенной, ищущей поощрения и защиты, трусливой, приниженной, «почтительной» к власти и мужчинам, скрытной, малочувствительной, полумертвой, банальной, серой, традиционной, расплющенной и абсолютно презренной. Папина Дочурка, всегда зажатая и запуганная, суетливая, неспособная к аналитическому мышлению, объективности, всегда ценит Папочку, а впоследствии других мужчин, несмотря на подспудный страх («уважение»), и, не только неспособна разглядеть пустое место за претенциозным фасадом, но и принимает самооценку мужчины как высшего существа, вроде женщины, а себя оценивает как низшую, то есть мужчину, которым она, благодаря Папочке, и является. Именно разрастание отцовства, обусловленное расширением и увеличением отцовских потребностей для собственного процветания, породило общее увеличение оглупения и общего упадка среди женщин в Соединенных Штатах с 20-х годов. Ассоциация процветания с отцовством привела, главным образом, к появлению неправильных девочек, тех самых «привилегированных» обеспеченных девочек, получающих «образование».
Влияние отцов, в общем, и целом, заключалось в том, что все общество разъела ржавчина мужской сущности. Все мужское обладает негативной способностью Мидаса — все, чего оно касается, превращается в дерьмо.
(ОДОМАШНИВАНИЕ И МАТЕРИНСТВО), И ФУНКЦИОНАЛЬНОСТЬ.
Мужская особь — всего лишь набор условных рефлексов, неспособная на свободомыслие; мужчина неотделим от того, чему его выдрессировали с детских лет, полностью зависим от своего прошлого. Его первые впечатления связаны с матерью, и с раннего детства он привязан к ней. Мужчина никогда не поймет окончательно, что он не часть своей матери, что он — это он, а она — это она. Его наивысшая потребность — слушать ее советы, прятаться под крыло, быть обожаемым Мамочкой (мужчины ждут от женщин того, что их самих приводит в трепет — обожания себя), и, будучи совершенно физиологичным, он жаждет проводит все время (которое не проводит во «внешнем мире», тупо доказывая себе, что он не пассивен), предаваясь истинно животным радостям — поесть, поспать, посрать, отдохнуть и чтобы Мама приголубила. Пассивная, пустоголовая Папина Дочурка, всегда ждущая одобрения, поглаживания по головке, «уважения» от каждого ходячего куска отбросов, легко превращается в Маму, бездумную обслугу для удовлетворения физических потребностей, с утешительной рукой на усталом обезьяньем лобике, подбадривающую мелкое самомнение, готовую пожалеть ничтожного, в грелку с сиськами.
Низведение женщин до уровня животных в самой отсталой части общества — в «привилегированном образованном» среднем классе, отстойнике человечества — там, где Папочка самый главный, пошло так далеко, что они считают обычным делом родовые муки и лежат пачками в середине двадцатого века, в самой развитой стране мира с чавкающими у груди детками. Однако это делается вовсе не для детишек, когда «эксперты» учат Маму, что она должна оставаться дома, опустившись до животного состояния, но для Папочки; сиська — для того, чтобы Папа мог за нее подержаться; родовые муки, чтобы Папа получил свой кайф вместо Мамы (полумертвый, он нуждается в сильной стимуляции).
Превращение женщины в животное, в Мамочку, в мужчину нужно еще и по психологическим, не только практическим основаниям: мужская особь есть просто часть вида, заменяемая на любую другую. Мужчина не обладает внутренней индивидуальностью, которая возникает от того, что интригует, увлекает вас извне, что вам нравится. Полностью поглощенные собой, способные воспринимать только собственное тело и свои физические ощущения, мужчины различаются только в том, до какой степени и каким образом они пытаются защититься от собственной пассивности и желания быть женщиной.
Женская индивидуальность, существование которой он глубоко осознает, но которую не способен ни понять, ни воспринять, ни почувствовать эмоционально, пугает, беспокоит его, наполняет его чувством зависти. Поэтому он отрицает ее и продолжает определять всех в понятиях его или ее функций и пользы, отводя себе, разумеется, самые главные функции — доктора, президента, ученого — обеспечивая, таким образом, если не индивидуальность, то собственную идентичность, он пытается убедить себя и женщин (ему особенно удается убеждать женщин) в том, что функция женщины — вынашивать и растить детей, а также ублажать, размягчать и поддерживать эго мужчины; что ее функция такова, что ее может заменить любая другая женщина. На самом же деле, функция женщины — соотноситься с собой, любить себя, наслаждаться и быть собой, и никто не способен ее заменить в этом; мужская функция — производить сперму. Теперь у нас уже есть банки спермы.
Истинная функция женщин — исследовать, открывать, изобретать, решать проблемы, шутить, писать музыку — все это с любовью. Другими словами, творить волшебный мир.
Хотя мужчина, стыдясь того, что он из себя представляет и того, что он делает, настаивает на закрытости и секретности частной жизни во всех ее аспектах, он не уделяет этому особого внимания. Поскольку он пуст, не является полноценным, самостоятельным существом, не обладает своим «я», способным доставлять наслаждение и постоянно нуждается в обществе женщины, он не видит ничего плохого в том, чтобы вторгаться в мысли любой женщины, даже совсем незнакомой, в любом месте и в любое время; он скорее возмущается и чувствует себя оскорбленным, когда ему запрещают это, он теряется — он неспособен за всю свою жизнь понять, почему кто-то может предпочесть одну минуту одиночества обществу любого встречного мудака. Желая стать женщиной, он постоянно стремится быть рядом с ними, что ближе всего к достижению этой цели, поэтому он сотворил «общество», основанное на семье — парного сочетания мужчина-женщина и их детей (оправдание существования семьи), живущих практически друг на друге, бессовестно попирая права женщины, ее частную жизнь и ее сознание.
Наше общество — это не сообщество, а просто собрание отдельных семейных ячеек. Страшно неуверенный в себе, боящийся, что женщина покинет его, если у нее будет доступ к другим мужчинам или к чему-либо, напоминающему жизнь, мужчина стремится изолировать ее от других мужчин и от того, что считается цивилизацией, поэтому он вывозит ее в пригород, с частными домами, где проживают эти группы семейных пар со своими детьми, замкнутые на самих себе. Изоляция помогает ему делать вид, что он — личность, поскольку он «закоренелый индивидуалист», одиночка, считающий нежелание сотрудничать и одиночество проявлением индивидуальности.
Есть еще причина для изолированности мужских особей: каждый мужчина — это остров: каждый. Запертый внутри себя, эмоционально изолированный, неспособный на отношения, мужчина испытывает ужас перед цивилизацией, людьми, городами, ситуациями, где требуется понимание и отношения с людьми. Поэтому, напуганный как кролик, он мчится, захватив с собой папашкину задницу, в леса, в пригороды, или, в случае с «хиппи» — он скрывается на коровьих пастбищах, где вволю размножается, кувыркаясь в траве со своей флейтой и бусами.
«Хиппи», чье желание быть «Мужчиной», «закоренелым индивидуалистом», не так сильно, как у среднего мужчины, и который, вдобавок заводится от мысли иметь доступ ко многим женщинам, восстает против тягостей жизни Кормильца и однообразия одной женщины. Под видом соучастия и сотрудничества, он создает коммуну или племя, которые при всей их «совместности», и отчасти, благодаря ей (коммуна — всего лишь разросшаяся семья, разросшееся посягательство на права, частную жизнь и сознание женщины), являются таким же сообществом, как и обыкновенное «общество».
Настоящее сообщество состоит из личностей — не просто из представителей вида, не из пар — уважающих индивидуальность и частную жизнь друг друга, в то же время взаимодействующих интеллектуально и эмоционально — свободных душ в свободных отношениях друг с другом, сотрудничающих друг с другом для общей цели. Традиционалисты говорят, что главная ячейка «общества» — семья; «хиппи» говорят, что это — племя; никто не говорит, что это — индивидуум.
«Хиппи» бубнит об индивидуальности, но имеет о ней не больше представления, чем любой другой мужчина. Он жаждет вернуться к Природе, к полям и лесам, к обиталищам пушистых зверьков, к которым сам принадлежит, прочь от городов, где, по крайней мере, прослеживаются зачатки цивилизации, хочет жить на уровне вида, проводя время в простой, неинтеллектуальной деятельности — фермерство, ебля, нанизывание бус. Самым главным занятием в коммуне, ее основой, является групповуха. «Хиппи» в коммуне привлекает, в основном, перспектива доступных пизд — главный доступный всем предмет потребления, возможность получить, только попросив, но, ослепленный жадностью, он не может принять других мужчин, с которыми должен делиться, или ревность и собственничество самих пизд.
Мужчины не способны сотрудничать для достижения общей цели, потому что цель каждого мужчины — пизда только для него самого. Следовательно, коммуна обречена на провал: каждый «хиппи» в панике схватит любую простушку, которая им восторгается, и как можно быстрее утащит ее в пригород. Мужчина не способен развиваться социально, он просто мечется между изоляцией и групповухой.
Несмотря на то, что он хочет быть индивидуальностью, мужчина боится всего того в себе, что хоть немного отличает его от других особей; это заставляет его подозревать, что он не настоящий «Мужчина», что он пассивен и абсолютно сексуален, очень неприятное предположение. Если мужчина — это «А», а он нет, тогда он не мужчина, он, наверное, пидар. Поэтому он старается подтвердить свою «Мужественность», пытаясь во всем походить на других мужчин. Непохожесть в других мужчинах, как и в нем самом, пугает его; это значит, что они — пидары, которых нужно избегать всеми способами, поэтому он стремится сделать так, чтобы все другие мужчины подчинялись общим правилам.
Мужская особь осмеливается быть непохожей до такой степени, что приемлет свою пассивность и свое желание быть женщиной, свою голубизну. Самый отдалившийся мужчина — трансвестит, но он также, несмотря на отличие от других мужчин, абсолютно похож на других трансвеститов; будучи функционалистом, он находит в этом свою идентификацию: он — женского рода. Он пытается избавиться от своих тревог — но индивидуальности нет, как и не было. Не уверенный до конца, что он женщина, боясь успешно стать ею, он невольно подчиняется стереотипу мужского восприятия женщины, превращаясь в набор претенциозных ужимок.
Чтобы удостовериться, что оно — «Мужчина», мужское существо должно быть уверено, что женское существо — это «Женщина», противоположность «Мужчине», а, значит, женщина должна вести себя как трансвестит. И Папина Дочка, чьи женские инстинкты были искорежены в ней с малолетства, легко и послушно принимает эту роль.
Не имея представления о добре и зле, совести, которая может происходить только от сопереживания другим… не веря в свое несуществующее «я», неизбежно конкурентный и, изначально не способный на сотрудничество, мужчина нуждается во внешнем управлении и контроле. Для этого он создает авторитеты — священников, экспертов, боссов, лидеров и т.п. — а также правительство. Желая, чтобы женщина (Мама) направляла его, но, не имея возможности признать этот факт (он ведь, в конце концов, МУЖЧИНА), желая играть роль Женщины, узурпировать ее функцию Наставницы и Защитницы, он старается сделать так, чтобы все авторитеты были мужского пола.
Нет разумных причин, по которым общество, состоящее из разумных существ, способных на сочувствие друг к другу, цельных и не имеющих естественных причин для конкуренции, нуждалось бы в правительстве, законах, лидерах.
Мужская неспособность соотноситься с кем, или чем-либо делает его жизнь бесцельной и бессмысленной (наивысшее мужское откровение это то, что жизнь абсурдна), поэтому он изобрел философию и религию. Пустой сам по себе, он смотрит вовне не только, чтобы получить направление или управление, но для спасения и обретения смысла жизни. Поскольку счастье на земле для него невозможно, он придумал Рай.
Поскольку мужчина не способен сочувствовать другим и абсолютно сексуален, «зло» — это сексуальная «вседозволенность», а «девиантные» («немужские») сексуальные практики, не связанные с отказом от пассивности и абсолютной сексуальности, которая, если ей потакать, может разрушить «цивилизацию», поскольку «цивилизация» базируется исключительно на потребности мужчин защититься от этих определений. Для женщины (с позиции мужчин) «зло» — это любое поведение, которое вовлечет мужчину в сексуальную «вседозволенность» — то есть если она не ставит потребности мужчины выше своих, а также не быть пидаром.
Религия не только обеспечивает мужчинам цель (Рай) и привязывает женщин к мужчинам, но предлагает ритуалы, через которые он может искупить вину и чувство стыда, которые он испытывает, если недостаточно сопротивляется своим сексуальным позывам; по сути своей, вину и стыд за то, что он — мужчина.
Большинство мужчин, трусливо перенося присущие им слабости на женщин, обозначая их как женские слабости, считают, что они обладают женской силой; многие философы, те, что не столь трусливы, признают тот факт, что мужчинам свойственны недостатки, но все же не могут признать, что они свойственны только мужчинам. Поэтому они именуют мужские качества Человеческими Качествами, представляют проблему своей никчемности, которая их ужасает, как философскую дилемму, придавая значимость собственному скотству, высокопарно именуют свою никчемность как «Проблему Идентичности» и продолжают высокопарно пиздеть о «Кризисе Индивидуальности», «Сущности Бытия», «Экзистенции Выше Сущности», «Экзистенциальных Видах Бытия» и т.д., и т.п.
Женщина не только естественно приемлет свою идентичность и индивидуальность, но инстинктивно знает, что единственное зло — это причинять боль другим, и что смысл жизни — это любовь.
Мужчина нуждается в козлах отпущения, на которых он может свалить свои неудачи и недостатки, обрушить свою неудовлетворенность тем, что он не женщина. В этом смысле большую практическую ценность имеет набор всяких видов дискриминации, позволяющий увеличить набор пизд, доступных для мужчин, стоящих у власти.
НЕВЕЖЕСТВО И СОЦИАЛЬНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КЛАССЫ
Обуреваемый непреодолимой жаждой женского обожания, но не обладая внутренней ценностью, мужской пол создает предельно искусственное общество, которое позволяет ему определять ценность с помощью денег, престижа, «высокого» общественного статуса, степени, профессионального положения и знания, а также «опуская» как можно больше мужчин в профессиональном, социальном, экономическом и образовательном смысле.
Целью «высшего» образования является не образование, но исключение наибольшего числа мужчин из множества профессий.
Мужская особь, предельно физиологичная, неспособная на мыслительную деятельность, хотя и способная понимать и использовать знания и идеи, неспособна, однако, соотноситься с ними, воспринимать их эмоционально; он не ценит знания и идеи в их сути (они лишь средства для достижения цели) и, следовательно, не нуждается в интеллектуальных партнерах, в развитии интеллектуального потенциала в других. Напротив, мужская особь втайне заинтересована в невежестве других; это дает немногим познавшим явное преимущество над несведущими, и, кроме того, мужчина знает, что просвещенное, понимающее женское общество означает его конец. Здоровая, самодостаточная женщина хочет общества равных, достойных уважения, тех, от кого можно словить кайф; мужчина и больная, неуверенная в себе мужеподобная женщина ищут всего лишь общества червей.
Ни одна настоящая социальная революция не может осуществиться с помощью мужчин, поскольку все мужчины наверху блюдут статус кво, а все опущенные мужчины хотят быть сверху. «Бунтарь» мужского рода — это фарс; все происходит в мужском «обществе», сделанном им самим, для его удовлетворения. Но нет ему удовлетворения, поскольку он не знает этой радости. В конечном счете, он бунтует только против одного, того, что он мужчина. Мужское умирает только тогда, когда технология вынуждает его к этому, когда нет выбора, когда «общество» достигает того предела, где он должен измениться или умереть. Мы достигли этого порога; если женщины не начнут шевелиться, не поднимут задницу, нам, возможно, придется умереть.
Он настолько поглощен собой, настолько не связан с внешним миром, что «разговор» мужчины, если он не посвящен ему самому, превращается в монотонное завывание, лишенное всякого человеческого смысла. Мужская «интеллектуальная беседа» — это зажатая, натужная попытка произвести впечатление на самку.
Папина Дочка, пассивная, обучаемая, уважающая и трепещущая перед мужской особью, позволяет ему навешивать пресную лапшу ей на уши. Ей это не трудно, поскольку ее скованность и страх, отсутствие хладнокровия, неуверенность и сомнения, непонимание собственных чувств и ощущений, которые внушил ей Папочка, делают ее ощущения поверхностными и не позволяют ей понять, что треп мужчины — это чистый треп; подобно тому, как эстет «воспринимает» фуфло, подписанное как «Великое Искусство», она считает, что балдеет от того, что скучно до смерти. Она не только выслушивает всю эту болтовню, но даже подстраивается под тупость этой «беседы».
Натасканная с детства быть приличной, воспитанной и «порядочной», подыгрывая мужчине, скрывающему свои животные инстинкты, она послушно упрощает свой разговор до уровня пустой беседы, снижает ее до безвкусных тем, превосходящих банальности — или, если она «образована» до уровня «интеллектуальной» дискуссии, то бишь безличного обсуждения бессмысленных абстракций типа Валового Национального Продукта, Общего Рынка, влияния Рембо на искусство символистов. Она настолько увлечена подыгрыванием, что это, в конце концов, становится ее второй натурой, и она продолжает подыгрывать даже в чисто женском обществе.
Помимо подыгрывания, ее «разговоры» сильно ограничены ее боязнью выразить необычные, оригинальные мнения, ее самооценка базируется на неуверенности в себе, и поэтому разговор с ней лишен очарования. Порядочность, вежливость, «достоинство», неуверенность, интровертность вряд ли способствуют интенсивности и содержательности, которые необходимы для разговора, чтобы он что-то значил. Такой разговор совсем лишен напряжения, так как только уверенные в себе, коммуникабельные, гордые, умные женщины способны на интенсивный, циничный, мудрый разговор.
Мужчины презирают себя, других мужчин, которых они считают более чем случайными, и которых они не считают женщинами (например, «симпатичных» психоаналитиков и «Великих Художников») или посланников божьих и всех женщин, которые их уважают и подыгрывают им; неуверенные в себе, ищущие одобрения, лебезящие мужеподобные женщины также презирают себя и всех себе подобных женщин; самодостаточные, раскованные, авантюрные женские женщины презирают мужчин и подмахивающих мужеженщин. Короче, презрение — это сегодняшний принцип отношений.
Любовь — это не зависимость или секс, а дружба, и, следовательно, любовь двух мужчин невозможна, как невозможна любовь мужчины и женщины, или двух женщин, одна из которых, или обе — пустоголовые, беспомощные, угодливые мужеженщины; как и разговор, любовь может возникнуть только между двумя самостоятельными, отвязными, заводными женскими женщинами, поскольку дружба основывается на уважении, а не презрении.
Даже между замечательными женщинами редко завязывается глубокая дружба во взрослом возрасте, потому что почти все они либо привязаны к какому-то мужчине из соображений экономического выживания или бьются за жизнь, прорубая себе дорогу в джунглях, чтобы держать голову над аморфной массой. Любовь не может процветать в обществе, основанном на деньгах и бессмысленном труде, она требует полной экономической и личной свободы, времени на развлечения и возможностей для интенсивной, всепоглощающей, эмоционально удовлетворяющей деятельности, которая, если вы делите ее с той, кого уважаете, приводит к настоящей дружбе. Наше «общество» практически не предоставляет возможности для такого времяпрепровождения.
Отняв у мира возможность разговора, дружбы, любви, мужской род предлагает нам следующие жалкие суррогаты:
Мужчина «от искусства» пытается разрешить дилемму своей неспособности жить и неспособности быть женщиной, конструируя совершенно искусственный мир, в котором мужской пол героизируется, то есть демонстрирует женские качества, а женский низведен до крайне ограниченных, скучных, подчиненных ролей, то есть до уровня мужчины.
«Артистическая» задача мужчины не в том, чтобы общаться с миром (не имея ничего внутри, он не может ничего сказать), но в том, чтобы закамуфлировать свое животное начало, для этого он прибегает к символизму и неясности («глубокий смысл»). Подавляющее большинство людей, в особенности «образованных», не имея собственного мнения, смирные, преисполненные уважения к авторитетам («Папа знает как надо» переводится на взрослый язык как «Критикам виднее», «Писатель знает лучше нас», «Профессор лучше знает»), легко заучивают то, что неясность, нечленораздельность, двусмысленность и скука — есть признаки глубины и таланта.
«Великое Искусство» доказывает, что мужчины выше женщин, что мужчины — это женщины; то, что маркировано как «Великое Искусство», почти полностью, как любят напоминать нам антифеминисты, было создано мужчинами. Мы знаем, что «Великое Искусство» велико, потому что мужские авторитеты сказали нам это, и мы не можем утверждать обратное, поскольку только те, кто обладает изысканным вкусом, далеко превышающим наш, могут понять и воспринять его величие, и доказательством их превосходства является то, что они разбираются в тех помоях, которыми восторгаются.
Восприятие — это единственное проявление этих «культивированных» особей; пассивные, некомпетентные, лишенные мудрости и воображения, они вынуждены реализоваться только таким образом; неспособные создать собственных творений, создать свой собственный маленький мир, хоть немного повлиять на свое окружение, они вынуждены принимать то, что им предлагается; не умея создавать или соотноситься, они взирают. Поглощение «культуры» — это отчаянная, безумная попытка насладиться в скучном мире, избежать ужасов выхолощенного, бездумного существования. «Культура» дает жвачку для эгоизма некомпетентных, средство для рационализации пассивного созерцания; они могут гордиться своей способностью воспринимать «тонкие» вещи, увидеть драгоценность в куске дерьма (они хотят, чтобы восхищались их восхищением). Не веря в свою способность что-то изменить, подчиняясь порядку вещей, они должны видеть красоту в дерьме, и, пока они могут смотреть, они будут иметь дело только с дерьмом.
Поклонение «Искусству» и «Культуре» не только вынуждает женщин предаваться скучной, пассивной деятельности и отвлекает их от более важных и полезных дел, от культивирования активных способностей, но влечет за собой постоянные атаки на нашу восприимчивость всяческих напыщенных диссертаций о возвышенной красоте того или иного куска дерьма. Это позволяет «художнику» считаться человеком, обладающим чувствами, ощущениями, проницательностью и суждениями высшего порядка, тем самым подрывая веру сомневающихся женщин в ценность и значимость их собственных чувств, ощущений, проницательности и суждений.
Мужчине, обладающему очень узким диапазоном чувств и, соответственно, очень ограниченными ощущениями, проницательностью и суждениями, «художник» необходим для того, чтобы направить его, рассказать ему, что такое жизнь. Но «художник» мужского пола, абсолютно сексуальный, не способный соотноситься с чем-либо, кроме собственных физиологических ощущений и выразить что-либо, помимо откровения, что жизнь мужчины бессмысленна и абсурдна, не может быть художником. Как тот, кто сам не способен жить, может рассказать нам о жизни? «Мужчина-художник» — терминологическое противоречие. Дегенераты могут создавать только дегенеративное «искусство». Истинный художник — это каждая самодостаточная, здоровая женщина, и в женском обществе единственным Искусством и единственной Культурой будут тщеславные, шизанутые, сексапильные женщины, балдеющие друг от друга и от всей вселенной.
Секс не является частью взаимоотношений; напротив, это индивидуальное переживание, нетворческая, пустая трата времени. Женщина может очень легко, гораздо легче, чем она думает, отучить себя от сексуальных позывов, оставаться хладнокровной, интеллектуальной и свободной для поиска истинно ценных отношений и деятельности; но мужчина, который, по-видимому, воспринимает женщин сексуально, и который постоянно хочет возбуждать их, стимулирует сексуально-ориентированных женщин до безумной похоти, запутывая ее в сетях секса, из которых немногие могут выбраться. Развратный мужчина всегда возбуждал сексуальную женщину; он вынужден это делать, потому что, когда женщина вырвется из своего тела, поднимется над животными инстинктами, мужская особь, чье эго состоит из его члена, исчезнет.
Секс — прибежище безмозглых. И чем глупее женщина, чем глубже пропиталась она мужской «культурой», короче, чем она приличнее, тем сексуальнее. Самые приличные женщины в нашем «обществе» — неистовые сексуальные маньячки. Но поскольку они ужасно, ужасно приличные, они, разумеется, не снисходят до ебли — это слишком грубо — они, скорее занимаются любовью, общаются посредством тела и устанавливают чувственный контакт; начитанные — созвучны пульсации Эроса и соприкасаются со Вселенной; религиозные исповедуют духовное слияние с Божественной Чувственностью; мистики следуют Эротическому Кодексу и сливаются с Космосом, кислотницы контактируют с собственными эротическими клетками.
С другой стороны, те, кто не настолько погряз в мужской «Культуре», наименее приличные, непритязательные и простые души, для которых ебля — это ебля; слишком инфантильные для взрослого мира частных домов в пригородах, для швабры и детских загаженных пеленок, слишком эгоистичные, чтобы заводить мужа и детей, достаточно нерафинированные, чтобы начхать на чужое мнение о себе, слишком самонадеянные, чтобы уважать Папочку, «Великие», познавшие глубокую мудрость Античности; те, которые доверяют только своему животному, нутряному инстинкту, кто считает Культуру уделом «цыпочек», чье единственное стремление — получить эмоциональное возбуждение и вдохновение; способные устраивать отвратительные, мерзкие, неприятные сцены, злобные, агрессивные суки, готовые заехать в зубы любому, кто их раздражает; кто воткнет тесак в ребра мужчине или засунет ему шило в задницу при первом взгляде, если будут уверены, что их не застукают, короче, те, кто по правилам нашего общества считаются отбросами (ОПУМ) … эти женщины крутые, относительно интеллектуальны и близки к асексуальности.
Свободные от собственности, приличий, скромности, общественного мнения, «морали», «уважения» к авторитетным задницам, всегда заводные, грязные, бессовестные отбросы поступают по своему, добиваются своего… они видели весь спектакль, все что можно было — сцену ебли, сцену «отсоса», лесбийскую сцену, пизду во всей красе… нужно нахаваться сексом, чтобы отвергнуть его, и отбросы прошли это все, они готовы для нового спектакля; они хотят выползти из-под декораций, двигаться дальше, оторваться, вынырнуть. Но отбросы еще не правят был, они все еще на обочине нашего «общества», которое, если не свернет с выбранного пути, и, если Бомба на свалится на него, докатится до собственного вымирания.
Жизнь в «обществе» устроена абсолютными занудами и для них, если они не угрюмы и депрессивны, и только такой жизнь и может быть, если не угрюмой и депрессивной, то занудной.
Самый потаенный, самый глубинный и отвратительный мужской страх — быть пойманным на том, что он не женщина, а мужская особь, недочеловек, животное. И хотя приличия, вежливость и «достоинство» помогают избежать этого разоблачения на личностном уровне, для того, чтобы избежать его на уровне всего мужского рода и сохранить неестественное господствующее положение в «обществе», они вынуждены прибегать к Цензуре. Способный осмыслить только отдельные слова и фразы, а не усвоить общий смысл, мужчина пытается предупредить возбуждение и разоблачение своей животной природы через цензуру не только в отношении «порнографии», но любого другого произведения, содержащего «грязные» слова, независимо от контекста.
Подавление всех идей и знаний, которые могут разоблачить его сущность или угрожают его господству в «обществе». Немало биологической и психологической информации утаивается, потому, что она доказывает неполноценность мужчины по отношению к женщине. Также невозможно разрешить проблему психических болезней, пока мужской род сохраняет контроль в этой сфере, потому что, во-первых, они заняли здесь основные позиции — между тем, только те женщины, которым не хватает мозгов, допустили бы их до этого, и, во-вторых, мужчина не может согласиться с тем, какую роль играет отцовство в психических расстройствах.
Разоблачения. Главным развлечением мужских особей — насколько способен на какие-либо развлечения зажатый, угрюмый мужчина — это разоблачение других. Не столь важно, как и по какому поводу это происходит, главное разоблачить; это отвлекает внимание от них самих. Разоблачение других как агентов противника (коммунистов и социалистов) — одно из любимых занятий, поскольку уводит угрозу не только от него лично, но от всей страны, от всего Западного мира. Жучки в заднице не у него, они в России.
Неспособный на сочувствие, любовь или преданность, думающий только о себе мужчина не имеет представления о честной игре; постоянно стремясь сойтись с женщиной, получить ее одобрение, без которого он ничто, всегда на грани животных проявлений, боясь, что его принадлежность к мужскому роду будет раскрыта, постоянно вынужденный скрываться, он должен все время лгать; будучи пустым, он не знает ни чести ни цельности — он не понимает значения этих слов. Короче говоря, мужская особь — лжец и предатель, и единственно приемлемыми реакциями в мужском «обществе» являются цинизм и подозрительность.
Будучи совершенно сексуальным, неспособным на мыслительные или эстетические реакции, абсолютно материалистичным и жадным, мужчина, помимо навязывания миру «Великого Искусства», разукрасил свои лишенные пейзажей города уродливыми (внутри и снаружи) зданиями, уродливым дизайном, рекламными щитами, автомобилями, мусоровозами, и более всего уродливым собой.
Мужчина все время напряжен, переживает из-за того, что он не женщина, что он не способен получать какое-либо удовлетворение или наслаждение; пожираем ненавистью — не осмысленной ненавистью к тем, кто оскорбил или надругался над ним, но иррациональной, неконкретной ненавистью… в глубине души он ненавидит свое никчемное «я».
Ничем не оправданное насилие, не только, чтобы «доказать», что он «Мужчина», также дает выход его ненависти и, вдобавок — поскольку он способен только на сексуальные реакции и нуждается в сильной стимуляции своей полумертвой натуры — доставляет ему определенное сексуальное возбуждение.
Все болезни можно лечить, а процесс старения и смерть — результат болезней; возможно, однако, никогда не стареть и жить вечно. В сущности, проблема старения и смерти могла бы быть решена за несколько лет, если атаковать ее всеми силами науки. Это, однако, не произойдет в мужском истеблишменте, потому что многие ученые мужского пола избегают биологических исследований, боясь обнаружить, что мужчины — это женщины, и потому отдают явное предпочтение мужественным, «мужским» программам о войне и смерти.
Многие потенциальные ученые разочаровываются в научной карьере из-за ригидности, скуки, дороговизны, временных затрат и необоснованной закрытости нашей системы «высшего» образования.
Существует пропаганда, распространяемая неуверенными в себе мужчинами-профессионалами, ревниво охраняющими свои позиции, о том, что только кучка избранных способна понимать абстрактные научные концепции.
Широко распространенная неуверенность в себе, инспирированная системой отцов, которая не позволяет многим талантливым девочкам идти в науку.
Недостаток автоматизации. На сегодня существует огромное количество данных, которые, если рассмотреть их и скоррелировать, поможет найти способы лечения рака и многих других болезней, и даже ключ к самой жизни. Но этой информации так много, что необходимы высокоскоростные компьютеры, чтобы просчитать ее. Развитие компьютеризации будет постоянно тормозиться, поскольку мужчина боится быть замененным машинами.
Денежная система, порождающая ненасытную жажду производить все больше товаров. Большинство из тех немногих ученых, которые не работают над программами смерти, заняты работой на крупные корпорации.
Мужской род любит смерть — она возбуждает его сексуально, и, будучи уже мертвым, он все равно хочет умереть.
Давление денежной системы на наименее творческих ученых. Большинство ученых происходят из относительно богатых семей, где Папа правит безраздельно.
Неспособный на позитивное состояние счастья, единственное, что оправдывает наше существование, мужчина, в лучшем случае иногда может расслабиться, почувствовать комфорт, оставаться индифферентным, но это состояние длится очень недолго, и на смену ему приходит скука, отрицательные эмоции; он, следовательно, обречен на постоянные страдания, облегчаемые случайными, мимолетными моментами отдыха, которые он может получить за счет какой-либо женщины. В самой своей сути — мужчина это пиявка, эмоциональный паразит и, соответственно не имеет морального права жить, поскольку никто не должен жить за счет других.
Так же как люди имеют преимущественное право на существование перед собаками, в силу того, что они более развиты и обладают высшим сознанием, так и женщины имеют преимущественное право на жизнь перед мужчинами. Уничтожение любого мужчины, таким образом, является хорошим и правильным действием, весьма выгодным для женщин, равно как и актом милосердия.
Тем не менее, этот вопрос станет чисто академическим в ближайшем будущем, благодаря тому факту, что мужские особи постепенно самоуничтожаются. Помимо того, что они участвуют в прославленных временем классических войнах и расовых беспорядках, мужчины все больше и больше становятся голубыми или уничтожают себя с помощью наркотиков. Женщины, хотят они этого или не хочет, постепенно возьмут все в свои руки, хотя бы потому, что им придется это сделать — мужчина утратит свое практическое значение.
Эта тенденция усиливается еще и потому, что все больше мужчин приходят к открытию, что это в их собственных интересах; они все больше понимают, что интересы женщин — это их интересы, что они могут существовать только посредством женщин, и чем больше поощрять женщину жить для себя, реализовывать себя, быть женщиной, а не мужчиной, тем ближе к жизни оказывается он, он начинает понимать, что проще и выгоднее жить посредством нее, чем стараться стать ею и присваивать себе ее качества, заявлять, что они принадлежат ему, принижать женщину и заявлять, что она мужчина. Голубой, который принимает свою мужскую природу, то есть свою пассивность и тотальную сексуальность, свою женственность, тоже выигрывает от того, что женщины остаются женщинами, так как ему будет легче считать себя мужчиной, то есть женственным. Если бы мужчины проявили мудрость, они бы стремились стать настоящими женщинами, проделали бы глубокие научные исследования, которые позволили бы им посредством операции на мозге и нервной системе, через изменение психики и тела, превратиться в женщин.
Вопрос о том, продолжать ли использовать женщин для воспроизводства, или делать это в лабораториях, тоже станет академическим: что произойдет, если каждая женская особь старше двенадцати лет будет регулярно принимать противозачаточные таблетки, и случайности будут исключены? Сколько женщин сознательно, или (если это будет случайно) согласится забеременеть? Нет, Вирджиния, женщины вовсе не любят быть племенными кобылами, несмотря на то, что масса зомбированных роботов-женщин говорит это. Когда общество состоит из абсолютно сознательных личностей, этого не захочет ни одна. Нужно ли насильно оставить определенный процент женщин, чтобы исполняли роль племенных кобыл для воспроизводства вида? Разумеется, это не может быть решением. Решение — в лабораторном производстве детей.
Что же касается вопроса о том, нужно ли продолжать воспроизводство мужских особей, то из того, что мужчины, подобно заразе, всегда существовали среди нас, вовсе не следует, что это должно продолжаться. Когда станет возможным генетический контроль, а это скоро случится, нет нужды говорить о том, что производить на свет надо только цельных, завершенных существ, а не физиологические дефекты и недостатки, включая эмоциональные отклонения, такие как мужская натура. Как совершенно аморальным стало бы сознательное воспроизводство слепых людей, так же аморально было бы воспроизводство эмоциональных калек.
Зачем продолжать и женский род? Зачем вообще нужны будущие поколения? Какой в них смысл? Когда будут уничтожены старение и смерть, зачем продолжать род? Почему мы должны беспокоиться о том, что будет после нашей смерти, какое нам дело до того, что не появится юное поколение нам на смену?
Постепенное и естественное развитие событий, социальная эволюция приведут к полновластию женщин в мире и, как результат, прекращение воспроизводства мужского рода, и следом прекращение воспроизводства женского. Но ОПУМ нетерпеливо, ОПУМ не может утешиться мыслью о процветании будущих поколений, полностью хочет прихватить для себя захватывающие моменты жизни. И, если бы подавляющее большинство женщин были в ОПУМ, они могли бы взять полную власть в этой стране за несколько недель, просто отказавшись быть рабочей силой, парализуя таким образом всю нацию. Дополнительными мерами, любая из которых была бы достаточной для абсолютного развала экономики и всего остального, было бы заявление женщин об отказе от денежных отношений, отказе от покупок, грабеж и отказ подчиняться всем законам, которые их не устраивают. Полиция, Национальная Гвардия, Армия, Военный и торговый Морской Флот вместе взятые не смогли бы подавить восстание более половины населения, в особенности, когда оно поднято людьми, перед которыми они беспомощны.
Если бы все женщины попросту оставили мужчин, отказались бы вообще иметь с ними дело — навсегда, со всеми, то правительство и национальная экономика рухнули бы полностью. Даже не бросая мужчин, те женщины, которые осознают уровень своего превосходства и власти над мужчинами, могли бы взять полный контроль надо всем за несколько недель, могли бы добиться полного подчинения мужчин женщинам. В разумном обществе мужская особь послушно семенила бы за женщиной. Мужчины податливы и легко управляемы, легко подчиняемы власти любой женщины, которая хочет их подчинить. Мужская особь, на самом деле, жаждет быть управляемой женщинами, хочет, чтобы Мама за все отвечала, хочет отдаться ее заботам. Но наше общество неразумно, и большинство женщин даже отдаленно не представляют себе, каковы их отношения с мужчинами.
Однако, существующий конфликт — не между женским и мужским родом, но между ОПУМ — властными, спокойными, уверенными в себе, непристойными, агрессивными, эгоистичными, независимыми, гордыми, ищущими острых ощущений, неуправляемыми, высокомерными женщинами, считающими себя способными править вселенной, докатившимися до границ этого «общества» и готовыми выкатиться далеко за его пределы — и приличными, пассивными, послушными, «культивированными», вежливыми, достойными, подчиненными, зависимыми, запуганными, безмозглыми, неуверенными, ищущими одобрения Папиными Дочками, не способными справляться с неведомым; теми, кто хочет барахтаться в грязи, что, по крайней мере, им знакомо, теми, кто хочет остаться в обществе обезьян; они чувствуют себя в безопасности только рядом с Большим Папочкой, с большим сильным мужчиной с жирной волосатой рожей, сидящим в Белом Доме, к которому можно прислониться; теми, кто слишком трусливы, чтобы признать жуткую реальность, представленную в виде мужчины, в виде Папочки; теми, кто готовы разделять свою участь со свиньями, кто приучил себя к животным радостям, кто чувствует себя в этом комфортно и не знает других способов «жизни»; которые снизили свои мысли, идеи и откровения до мужского уровня; теми, кто, не имея чувств, воображения и остроты ума, могут иметь ценность только в мужском «обществе»; теми, кто могут иметь место под солнцем, или, скорее в грязи, только как утешительницы, только хвалить, нянчить и кормить мужских особей; теми, кого не принимают во внимание из-за их абсурдности другие женщины, теми, кто проецируют свои дефекты, свои мужские качества на всех женщин и видят в женщине червя.
Но ОПУМ слишком нетерпеливо, чтобы ждать и надеяться на просветление мозгов миллионов задниц. Зачем разнузданным женщинам таскаться, как прежде, за скучными мужскими особями? Зачем смешивать судьбы крутых и занудных? Почему активные и изобретательные должны подчиняться пассивным и тупым в вопросах общественного развития? Зачем независимым оставаться в грязи вместе с зависимыми, нуждающимися в папочкиной поддержке?
Даже небольшая горстка ОПУМ может взять власть в стране в течение года, систематически наебывая систему, избирательно уничтожая собственность, совершая убийства: ОПУМ станет членом нерабочей силы, силы наебывания; они займут различные рабочие места и не будут работать. Например, ОПУМ-продавщицы не будут брать деньги за покупки; Телефонные операторы ОПУМ не будут брать деньги за звонки; рабочие офисов и заводов ОПУМ, в дополнение к неделанию работы, будут втайне ломать оборудование; ОПУМ будут бездельничать до увольнения, находить новую работу и не делать ее; ОПУМ силой захватит автобусы и такси, выгонит водителей и продавцов жетонов, займет их место и будет возить людей бесплатно, раздавая бесплатные жетоны; ОПУМ разрушит все ненужные и вредные предметы — автомобили, витрины магазинов, «Великое Искусство» и т.п. Постепенно ОПУМ захватит эфирное пространство — все телевизионные и радио сети — силой согнав с рабочих мест тех работников телевидения и радио, которые будут стоять на их пути в студии вещания; ОПУМ развалит семейные пары — внедрится в смешанные (мужчина-женщина) союзы везде, где можно, и развалит их.
ОПУМ убьет всех мужчин, не входящих в Группу Мужской Поддержки ОПУМ. Мужчины из Группы Мужской Поддержки — это те, кто упорно работает на собственное уничтожение, мужчины, которые, независимо от мотивов, делают добро, кто играет в одной команде с ОПУМ. Некоторые примеры мужчин из Группы Мужской Поддержки таковы: мужчины, убивающие мужчин; ученые-биологи, работающие в конструктивных программах, а не на биологические войны; журналисты, писатели, редакторы, издатели, и продюсеры, распространяющие и продвигающие идеи, ведущие к достижению целей ОПУМ; пидары, которые своим зажигательным, ярким примером вдохновляют других мужчин размужчинить себя и сделаться, таким образом, безобидными; мужчины, которые бесплатно раздают все на свете — деньги, вещи, услуги; мужчины, называющие вещи своими именами (пока еще ни один так не сделал), кто понимает женщин, открывая правду о самих себе, которые предлагают безмозглым мужским женщинам правильные фразы для попугайного повторения, говорящие женщинам, что их главная цель должна заключаться в расплющивании мужского пола (в помощь этому мероприятию ОПУМ будет проводить Дерьмовые Сборища, на которых каждая присутствующая мужская особь будет произносить речь, начинающуюся словами: «Я дерьмо, низкое, презренное дерьмо», и дальше перечислять все причины своей дерьмовости. Наградой ему за это будет предоставление после окончания собрания возможности дружеского общения на целый час с присутствующими представительницами ОПУМ. Приличные, чистенькие мужские женщины будут приглашаться на эти собрания, чтобы прояснить свои сомнения и непонимание по поводу мужского пола; производители и пропагандисты книг и фильмов и т. п о сексе, которые приближают то время, когда на экране будут демонстрировать только Минет и Еблю (мужские особи, следующие подобно крысам за Крысоловом, будут завлекаться в лоно Пизды до судного дня, будут повержены и растворятся, утонут в своей пассивной плоти, коей они и являются); продавцы наркотиков и адвокаты, которые ускоряют вымирание мужчин.
Членство в Группе Мужской Поддержки — необходимое, но недостаточное условие для того, чтобы попасть в список спасения ОПУМ — недостаточно делать полезные вещи — чтобы спасти свои никчемные задницы, мужчины должны избегать делать зло. Некоторые примеры особенно злостных, ненавистных типов — это насильники, политики и все, кто им служит (организаторы кампаний, члены политических партий и т.п.); непотребные певцы и музыканты; Председатели Правлений, Кормильцы, домовладельцы, владельцы жирных ложек и ресторанов, где играют Музычку; «Великие Художники»; дешевки и трусы; менты; магнаты; ученые, работающие на программы смерти и разрушения или для частных компаний (практически все ученые); лжецы и хвастуны; диск жокеи; мужчины, пристающие, даже не очень настойчиво к любой посторонней женщине; владельцы недвижимости; биржевые маклеры; мужчины, говорящие, когда им нечего сказать; мужчины, болтающиеся по улицам и портящие вид своим присутствием; перекупщики; никчемные артисты; мусорные отбросы; плагиаторы; мужчины, наносящие хоть малейший ущерб женщинам; все мужчины из рекламного бизнеса; психиатры и клинические психологи; нечестные писатели, журналисты, редакторы, издатели и т.п.; цензоры на публичном и личном уровне; все, кто задействован в армии, включая вербовщиков (Военное Министерство и МакНамара отдают приказы, но подчиненные выполняют их приказы), в особенности, летчики (если упадет бомба, ее сбросит пилот, а не Министерство). Если мужчина делает как хорошее, так и плохое, будет производиться общая субъективная оценка его поведения, чтобы определить соотношение плохого и хорошего.
Очень соблазнительно исключить вместе с мужчинами «Великих Художников», лжецов и болтунов, и т. п. женского пола, но это будет нецелесообразно, поскольку для большинства людей не будет ясно, что уничтоженная женщина — это мужчина. Каждая женщина в той или иной степени несет в себе элемент продажности, но это проистекает от слишком долгого сосуществования с мужчинами. Уничтожьте мужчин, и женщины станут другими. Женщины могут развиваться, мужчины нет, хотя меняется их поведение. Когда ОПУМ поджарит им задницу, они исправятся в один момент.
Одновременно с разграблением, раздолбыванием, разбиванием пар, разрушением и убийствами, ОПУМ будет вести вербовку. ОПУМ, таким образом, будет состоять из вербовщиц, элитных формирований — ядерных активисток (раздолбаек, грабительниц и разрушительниц) — и самых элитных — убийц.
Неучастие в системе не решает вопроса, только раздолбай поможет нам. Большинство женщин давно выпали из системы, они в ней и не были. Неучастие только усиливает тех немногих, кто включен в систему; выпадение из системы — это именно то, чего хотят лидеры истеблишмента, это на руку нашим врагам, это усиливает систему, вместо того, чтобы подрывать ее, поскольку система опирается на неучастии, пассивности, апатии и невключенности массы женщин. Однако неучастие является отличной стратегией для мужчин, и ОПУМ с энтузиазмом будет поддерживать эту стратегию.
Самокопание ради спасения, созерцание собственного пупа не является, как считают Неучаствующие, решением проблемы. Счастье находится вне нас, достигается через взаимодействие с другими. Целью должно стать самоотречение, а не самолюбование. Мужчина, способный только на последнее, считает добродетелью неизлечимые недостатки и выставляет самолюбование не только как добро, но как Философскую Добродетель, за что его считают глубокомысленным.
ОПУМ не будет устраивать пикеты, марши, демонстрации или забастовки для достижения своей цели. Эта тактика подходит только приличным, благовоспитанным дамам, которые старательно прибегают только к таким акциям, которые обречены на неуспех. Кроме того, только достойные, чистоплюйские, мужские женщины, натасканные на стадном принципе, действуют в толпах. ОПУМ состоит из личностей; ОПУМ — не сборище отбросов, не кучка грязи. ОПУМ делает работу в том количестве, которое нужно. Поэтому ОПУМ, хладнокровные и эгоистичные, не позволят себе получить по голове полицейской дубинкой; эта участь для приличных, «привилегированных образованных» обеспеченных дамочек, трогательно верящих в изначальную порядочность Папочки и полицейских. Если ОПУМ замарширует, то только по тупой, тошнотворной роже Президента; если ОПУМ устроит демонстрацию, то это будет демонстрация острой шестидюймовой бритвы в темном переулке.
ОПУМ всегда будет действовать на криминальной основе, а не гражданским неповиновением, то есть не станет в открытую нарушать закон, чтобы попасть в тюрьму и тем самым привлечь внимание к несправедливости. Такая тактика признает правоту всей системы и используется для того, чтобы только модифицировать ее, изменить конкретные законы. ОПУМ выступает против всей системы, самой идеи законодательств и правительства. ОПУМ выступает с целью уничтожения системы, а не получения прав в ее рамках. Также ОПУМ — неизменно эгоистичная и хладнокровная — будет всегда стремиться избежать наказания. ОПУМ всегда будет вороватой, подлой, закулисной (хотя убийства от имени ОПУМ всегда будут известны как таковые).
И разрушения и убийства будут избирательными и узнаваемыми. ОПУМ против полубезумных, бессмысленных бунтов, лишенных идеи и цели, завершающихся арестом. ОПУМ никогда не станет подстрекать, поддерживать или участвовать ни в каких видах неопределенных мятежах или любых видах неоправданного разрушения. Хладнокровно и преднамеренно ОПУМ будет выслеживать своих жертв и подбираться к ним, чтобы убить. Для разрушения никогда не будут применяться такие методы, как перекрытие дорог, необходимых для доставки продуктов и других необходимых вещей, заражение или перекрытие водопроводов, блокирование улиц и движения так, чтобы не смог проехать медицинский транспорт или чтобы помешать работе больниц.
ОПУМ будет разрушать, грабить, портить и убивать до тех пор, пока не прекратит свое существование денежная система и не войдет в действие полная автоматизация, или когда достаточно женщин станет сотрудничать с ОПУМ и насилие станет ненужным для достижения этих целей, то есть, когда достаточно женщин будут имитировать работу или бросят работу, начнут грабить, оставлять мужчин и отказываться подчиняться всем законам, не соответствующим истинно цивилизованному обществу. Многие женщины вступят в ряды ОПУМ, но многие другие, которые давно сдались на милость врага, кто настолько привык к животной жизни, ко всему мужскому, что им нравятся ограничения и запреты, кто не знает, что делать со свободой, согласны оставаться тряпками и лизоблюдами, подобно крестьянам, стоящим по колено в воде на рисовых полях при любом режиме. Некоторые из самых непостоянных будут хныкать и дуться, бросать на пол свои игрушки и бить посуду, но ОПУМ неумолимо будет давить их дорожным катком.
Полностью автоматизированное общество может быть построено очень просто и быстро, как только общество потребует этого. Уже существуют нужные чертежи, и его конструирование займет всего несколько недель, если этим займутся миллионы людей. Даже если денег не будет, каждый будет только рад включиться и начать строить автоматизированное общество; с этого момента начнется фантастическая новая эра, и праздничная атмосфера будет сопутствовать этой работе. Уничтожение денег и завершение установления автоматизации являются основой для всех других реформ ОПУМ; без этих двух условий остальное невозможно; при соблюдении их, все остальное произойдет очень быстро. Правительство рухнет автоматически. При полной автоматизации каждая женщина сможет напрямую голосовать на любую тему с помощью электронных устройств, установленных в доме. Поскольку правительство почти полностью занято регулированием экономики и изданием законом против абсолютно частных проблем, уничтожение денег, сопровождаемое уничтожением мужчин, которые стремятся узаконивать «мораль», будет означать почти полное отсутствие тем для голосования.
После исчезновения денег исчезнет необходимость в убийстве мужчин; они лишатся единственной власти, которую имеют над психологически зависимыми женщинами. Они смогут навязаться только тем половым тряпкам, которые любят, чтобы им навязывались. Остальные женщины будут заняты решением немногих проблем, оставшихся до того, чтобы планировать повестку дня вечности и Утопии — полностью перекраивать образовательные программы, чтобы миллионы женщин могли за несколько месяцев освоить высокоинтеллектуальную работу, которая сегодня требует многолетнего обучения (этого очень легко достигнуть, поскольку нашей образовательной задачей будет обучение, а не создание и поддержание академической, интеллектуальной элиты); решать проблемы болезней, старости и смерти и полного реконструирования городов и жилья. Многие женщины некоторое время будут думать, что им нравятся мужчины, но, привыкнув со временем к женскому обществу, постепенно увлекаясь своими проектами, они в результате поймут абсолютную бесполезность и банальность мужского рода.
Немногие оставшиеся мужчины могут влачить свое ничтожное существование, погрязнув в наркотиках, прогуливаясь в женских платьях или пассивно наблюдая всевластие женщин в действии, реализуя себя как зрители, как суррогаты женщин2, или размножаясь на коровьих лугах с подхалимками, или смогут отправиться в ближайший, гостеприимный центр самоубийства, где их тихо, быстро и безболезненно усыпят газом.
До установления полной автоматизации, до замены мужчин машинами, мужские особи могут быть использованы женщинами, они будут служить ей, ублажать ее малейшие желания, подчиняться каждой ее команде, стать ее абсолютными рабами, существовать в совершенном подчинении ее воле, в отличие от нынешней уродливой, дегенеративной ситуации, когда мужчины не только все еще существуют, заполонив мир своим недостойным присутствием, но и пользуются поддержкой и обслуживанием со стороны женских масс, и миллионы женщин поклоняются Золотому Тельцу, и собака ведет хозяина на поводке, тогда как, в действительности мужчина, мало отличающийся от трансвестита, выглядит наименее жалким, когда признается его собачья сущность — к нему не предъявляют нереалистических требований, и абсолютно самоценная женщина задает всему тон. Разумные мужчины хотят, чтобы их унижали, наступали на них.
Больные, неразумные мужчины, те, кто пытается защищаться от собственной мерзости, завидев ОПУМ, надвигающийся на них, в страхе прижмутся к Большой Маме с Большими Теплыми Сиськами, но Сиськи не защитят их от ОПУМ; Большая Мама будет прижиматься к Большому Папочке, который будет сидеть в углу, наложив в свои могучие штаны. Однако те мужчины, которые разумны, не станут сопротивляться или бороться, поднимать шум, а просто будут, расслабившись, сидеть в уголке, наслаждаться зрелищем и плыть по течению к своей кончине.