by makekaresus
Поэтому мы скучаем по жестким сексуальным играм, ведь они всецело принадлежат бабушке Мадонне – этому скверно стареющему, закаченному ботоксом, трудом йогов и испанских тренеров, лишенному и капли женственной чувственности, уже только похожему на человека, существу. Лишенная каких-то характерных округлостей и грациозных изгибов тела, она выступает скорее как архаичная мечта античного эллина-педераста, обучающего «ars erotica» стремящихся к познанию «частного и тайного» миловидных отроков. Та, в ком сексуальное течение стало потоком, соединившим две половых полярности, низвергнувшим телесный диморфизм. Мадонна – это некогда эстетически безупречный образ гермафродита, совместивший в себе силу протезов и радость дышащей телесности. Это – плоть невинного, натренированного подростка, заключенная в съежившуюся кожу безумной старухи. Произошло полное стирание различий мужского и женского; вокруг земли носится спутник десексуализации. Парадокс этого времени: она – сексуальный символ эпохи. Стоит теперь исполнить реквием по сексуальности. Сейчас Мадонна, самоповторяясь в очередной раз, прилепилась к дискотечной культуре геевских бань Сан-Франциско, ее образам и ее звучанию. Следующая область, где можно поживиться и поддержать образ уставшей, но не желающей уходить на покой, поп-королевы. Осталась только светоносная и ярчайшая кажимость дискотеки 70 – 80-х, совмещенная с претенциозностью, цветовым мельканием и мощным колоритом травести, плотной пленкой натянутые на снобистскую, не боящуюся ударов времени, аристократку седеющей Британии.
Мадонне – за 50 лет. Кто бы мог подумать, но и всей поп-индустрии примерно столько же. Музыкальному глобальному направлению, которое, паразитируя на ведущих и вообще проживающих не долгий срок жанрах, стало образом бессмертного и неуничтожимого звукового ряда. Насколько поп-музыка универсальна по причине постоянных заимствований из других музыкальных областей, настолько она гипертекстуальна, то есть составлена из отдельных избитых фрагментов, и обезжирена, то есть максимально приближена к восприятию любого обывателя. Именно в век разнообразных методов поисков себя, тягучего самоотождествления, где даже большинство музыкальных жанров претендуют быть определителями значений человеческого существования, только поп-музыка, не обладая амбициями на всецелый захват человеческого мира, рассматривает себя только как музыкальный развлекающий жанр.
Бессмертный механизм поп-музыки возводится как бы на олимпийскую вершину, над всей совокупностью звукового универсума. Жизнь любого музыкального жанра стандартна и непродолжительна, включающая в себя неизвестное рождение, недолгое акме, смертоносный кризис и нарочитую кончину. Так проходит и будет проходить невнятное существование каждого новоявленного звукового организма. И лишь поп-музыки все нипочем; она успешно ускользнула от знаковой смерти за счет трупопоедания других музыкальных жанров. Поэтому она навсегда останется неистребимой, ведь она снова и снова будет актуальной, современной и востребованной, опыляясь на самых цветках музыкального мира. Не нужно никакой революции звука, ни творческого борения и поиска, ни поиска жемчужин в бескрайних долинах звукового мусора; необходимо всего лишь звуковое и идейное размягчение, доведение до стереотипа чистейшего развлечения. И поэтому печать смерти никогда не коснется этого «инопланетного» звукоряда. Обычно, считается, что такого вида музыка ассоциируется с легкостью, незатейливостью, мелодичностью, веселостью, непритязательностью, и, вероятно, это действительно так. Но отчасти. Такие качества можно связать с атмосферой, окружающей саму музыку, но не непосредственно с ней. Для них же свойственны более всего традиционализм, консерватизм, методичность в способах достижения результата. Используя одни и те же, но действенные с точки зрения мелодичности, аккорды, обращаясь к строго фиксированной лексике, они представляются как консерваторы в высшей степени. Но время не останавливается, поэтому данный стандартный «супный» набор звука и слова, необходимо поперчить вторичным, оттеночным значением, за который мы, впрочем, и платим, который и является основным фактором видимого прогресса. Этим новым, прибавочным, коннотативным элементом может стать любая, скрытая в обедненном воображении, составляющая; например, яркое стилизованное обращение к прошлому, заигрывание с маргиналиями, периферийными музыкальными секторами, или крайнее смешение до того не смешиваемых частей. Так поп-музыка стала самым консервативным субъектом массовой культуры с дурными склонностями и непонятой, но коммерчески разумной, привязанностью к тем, кому не так повезло в гонке жизни.
Нашим уделом будет спор: а кто же добрей Морж или Плотник, тот, кто больше съел и жалел, или наоборот?