Испуганные и восторженные массы прозвали его так: «украинский Чикатило», «семейный убийца», «чернобыльский терминатор», «мистер — давай деньги!», «зверь», «братковичский маньяк». На его счету 52 убийства. Анатолий Оноприенко — Фредди Крюгер во плоти. Если вы спите, то знайте: вы можете и вовсе не проснуться! Ниже Толик делится секретами своего успеха.

Я хотел, чтобы люди боялись спать, боялись жить.

Вижу — по дороге идет мужчина. Я догнал его и сказал: «Давай деньги! ». Он «послал» меня подальше. Тогда я решил, что убью его.

Если вам много раз снится, что вы совершаете убийство, а потом, хорошенечко не проснувшись, делаете наяву то же самое — то делать это не страшно.

Люди сейчас не ценят жизнь, они по мелочам начинают выбрасывать какие-то свои националистические, шовинистические, фашистские такие вот всплески. А чтобы им мозги вставить, они должны видеть все эти ужасы сами: генералы должны видеть эти ужасы, политики, тогда им сразу перехочется драться.

Нет такой тюрьмы, из которой нельзя было бы сбежать, есть сверхъестественные силы, которые помогут мне в этом.

Я хотел показать бессилие людей, чтобы они боялись выходить на улицу.

Людей мне не было жалко и сейчас не жалко. Просто я по-другому воспринимаю эту жизнь, все по-другому воспринимаю.

Паспорта у меня не было, зато я постоянно носил с собой обрез. Он был у меня вместо паспорта. Если бы кто попросил предъявить паспорт, я бы достал обрез.

Я не просто убивал людей, я охотился на них, как зверь на зверей. К этому меня склоняла неведомая сила. Кто-то все время мной управлял и подсказывал: «Убивай, убивай… ». Помню город Бусск Львовской области. Я шел на это убийство, как на охоту на кабана. Я стрелял целую ночь, истратил магазин патронов. Хозяин квартиры брызнул мне в лицо из баллончика. Я спрятался, а когда слезы прошли, я снова сатанел и стрелял. Вот это была охота… Да, совершать убийства было для меня равносильно охоте. Я не боялся, что меня может задержать милиция, что во время убийств меня могут убить, и я считаю, что в каждом человеке есть зверь, и этот зверь во мне проявился с детства.

Смотрю: в одной комнате спит девочка, в другой — молодая женщина лет 25. У нормального человека могла бы появиться мысль: связать и изнасиловать. А у меня — нет. Я ходил и рассматривал спящих, как зверь. Мне было жаль тратить на них патроны.

А мысль убивать возникла еще за пару месяцев до того, как я начал первые убийства делать. Поэтому я считаю, что эта мысль, в мае месяце, это был 1989-й год, эта мысль была не моя, она была очень интенсивная. Я прекрасно понимаю, что такое Оноприенко, что такое мои мысли, желания. А это было в 10 раз более желанно, вот как год не был с женщиной и ее желаешь, так же сильно мне захотелось убивать. Я прекрасно понимал даже в то время: что-то тут не то. А вот когда уже прожил эту жизнь, пострелял людей, начал анализировать, я понял, что эта мысль была не моя.

Когда я жил в Днепрорудном, у меня возле кровати всегда стояла заряженная винтовка. Попробовал бы меня кто-нибудь ограбить!

Сегодня открытая жизнь, какой-нибудь бизнесмен или спортсмен — это голимая мишень, за которой постоянно кто-то охотится.