Предисловие № 1 от Андрея КОРОЛЯ: Чубакка любит постмодерн и не любит нубов. Они словно нищие дети с грязными руками лезут в его карманы за горстью разноцветных конфет. Даже если Чубакка начнет отвечать на их предсказуемые вопросы, то эти мелкие животные с удовольствием укусят дающую руку. Они будут кусать ее до тех пор, пока Чубакка не покажет острые клыки и не отгрызет им их тупые бошки! Поэтому вместо Чубакки на детские вопросы отвечает Антон Кораблев. У него для этого имеется больше терпения. Вопрошали его непростые дети, а «новые левые». Они начитались Маркса, Ленина, Делеза, Фуко, Бадью и прочих деррид и решили, что пора повоевать с циничными постмодернистами. Теперь понятно, какой у детей заворот мозгов? Просто жуткий! Удобно расположившись на диване, они называют себя террористами, пока их толстые мамы готовят жирные борщи на вонючих кухнях. «Новые левые» не любят постмодерн за то, что он якобы не отвечает запросам времени, им подавай ортодоксию, по их мнению, это так оригинально и свежо! Хотите нового фюрера? Будет! Только вот отращу усы как у Джугашвили! Эти ублюдки застряли в сранном 68 году и хотят поцеловать в засос гениталии Мао. Они пытаются быть ироничными, и выходит нелепо. Это похоже на потуги калек выглядеть обычными людьми — довольно жалкое зрелище! Пустые хохочущие массы. Такие как эти кухонные террористы гнили в сталинских бараках, а такие как мы отдыхали с Берией у него на даче!!!

Предисловие № 2 от Александра ПАВЛОВА: Антон Кораблев – лицо обложки журнала «Вязание», первый русский гений XXI века и второй – ХХ-ого: идет сразу за Троцким и Лениным. Он постоянно пребывает в думах о судьбах России, а потому ему некогда давать интервью и комментарии всяким вшам, несмотря на то, что желающих расспросить его о постмодернизме море разливанное. Но, как и у всякого гения, у Антона есть слабость. Он жалеет юродивых, сирот и убогих, а потому дарит им свою лучезарную улыбку, когда те робко пытаются расспросить святого о том божественном свечении, что окружает Антона. И юродивые этим пользуются и пытаются опорочить гения. Но святых нельзя опорочить. Их можно лишь сделать мучениками. Однако до мученичества Антону еще далеко… Ибо до возраста 33 лет ему еще жить да жить… Антон снизошел до выблядков, которые словно вши, пытаются паразитировать на теле Чубакки, и постарался гениально ответить на бездарные вопросы русских провинциалов. А это ведь задачка не из легких!

О Р Т О Д О К С А Л Ь Н Ы Й К О Р А Б Л Е В
вью для реднеков < в о п р е к и г р а в и т а ц и и >

Антон Кораблев – полномочный представитель Чубакки на Земле, миссия его нелегка. Она связана с множеством опасностей (ибо приходится защищать святую чубаччью правду от всякого рода нападок неверных – академиков, политиков, фанатиков) и требует стойкости и чуткости: ортодоксия и тонко устроенный рвотный рефлекс – ключевые предикаты субъекта, ставшего нашим собеседником.

Странность разворачивающегося ниже разговора – его внезапная нервозность и неожиданная скука. Еще бы! Желая обнаружить скрывающуюся за шерстяной внешностью тонкую натуру, мы намеренно играли на нервах чубаччьего легата. Буквально искушали и истязали святого – как водится, безрезультатно. Нам стыдно.

Итак, ниже мы приводим буквенную запись террористической атаки на башню Святого Антонио, она же – апокрифический фрагмент жития одноименного святого, посвященный его искушению в пустыне. Ясное дело, запись фальсифицирована, искажена и снабжена издевательскими комментариями инквизиторов.

— Клянешься ли ты говорить правду и ничего кроме правды?

Я в ответе за то, что говорю, а не за то, как меня интерпретируют.

— Ты настойчиво прописываешься в дискурсе, который зовется постмодернизмом. С какой, собственно, целью? И кстати, подобно тому, как Чубакка — это не только ценный мех, постмодернизм — это не только эстетика коллажа, но и этика, и политика, и философия. И вообще, не кажется ли тебе, что сам термин постмодернизм изъюзан до дыр, чудовищно пошл, неоригинален и годится лишь для того, что бы бабушки с ним делали пирожки? Вот и Жижек не так давно говорил, что сейчас уместной и действительно провокативной была бы как раз ортодоксия, а не бесконечные художественные трансгрессии.

Постмодерн кто только не хоронил. Вот, что совсем не оригинально. Я, в отличие от многих, понимаю, что и о чем пишу. Мне не интересен постмодернизм. Я пишу о постмодерне. Но говорить в сотый раз о нем не представляется мне интересным. Расценивать явление с позиции его оригинальности – это какая-то подростковая гонка за «модным» гаджетом. Тем более с позиции уставшего потребителя. Постмодерн – это не выбор единицы, когда ты решаешь, – купить ли iPad или остаться на PC. Можно обратиться к традиции, но это выбор внутри малой группы. Этот выбор не спасает от постмодерна. Это как установить эмулятор на новую операционную систему, чтобы играть в 8-битный Darkwing Duck. Повторять пройденное прошлое все равно можно в рамках новых форм. Тем постмодерн и характерен – ты можешь помолиться своему Богу рано утром, выпить кофе в Starbucks, а потом вкалывать до самой ночи, выписывая хитроумные коды в бригаде проектировщиков компании Google.

— Еще немножко инквизиторского занудства: речь в вопросе идет не об оригинальности, а о релевантности самого термина «постмодерн». Сейчас им пользуются только мерзавцы да шарлатаны, самозванцы, стремящиеся поиметь подуставшую и задремавшую аудиторию. Может его заменить другим? Хотя бы более веселым?

Мне, допустим, не нравится термин деконструкция. Им пользуются только шарлатаны, которые не отличат деконструкцию от децентрации. И что с того? Стоит подыскать хорошенький, не затертый эвфемизм, чтобы не мозолить чьи-то детские глазки? Есть множество других слов, с помощью которых имеют уставшего слесаря, – нация, патриотизм, духовность, судьба, etc. Постмодерн – для сильных. Для тех, кто не тоскует по традиционному миру иерархий. Миру устоявшихся символических систем. Миру, в котором с первого взгляда видно «кто есть кто»: по одежде, языку, власти, символам высокого статуса. Та самая подуставшая аудитория вполне довольна. Плевать она хотела на тонкости релевантности термина «постмодерн», ей колбасу подавай. Вкуснее и дешевле. А об академическую тусовку, которая парится по любому поводу, только и делать, что ноги вытирать.

А что вы, по существу, имеете против постмодерна, кухонные террористы, чтобы так опрометчиво и хрестоматийно двигать телегу, которую вы не в силах сдвинуть даже на сантиметр? Это напоминает кафедральное брюзжание каких-то дипломированных содомитов, помазанных семенем советской профессуры от философии.

— Как ты относишься к тому воодушевлению, которое последнее время все отчетливее звучит в обильных словоизвержениях Жижека, воодушевлению, которое он явно почерпнул у Бадью, включаемого тобой в «150 великих, которых нужно забыть»? Славой напрашивается на проклятие со стороны Чубакки?

Славой Жижек – пастор и звезда международного уровня, типа Леди ГУЛАГи. Я являюсь модератором единственного русскоязычного коммьюнити Жижека, поэтому никак не могу проклинать старика, хоть и хочется совершить отцеубийство. Я имел в виду несколько иное: нам не нужны авторитеты, которые будут интерпретировать реальность, поучать и рассказывать, как жить. Мы вольны делать это сами. Не нужно читать Фуко, Дерриду, Делеза или Лакана. И болтать о них не надо. Живущие сейчас, мы и есть само биение жизни и сама современность. Мы устали от всех этих старых уродцев, твердящих о том, какими крутыми были их 60е и революции сознания. К чему нам эти уязвленные деды, у которых диарея рта?

– Скажи, а список «великих, подлежащих забвению» ширится? Кто ближайший претендент на твою анафему? В каком случае в этот список попадет имя Антона Кораблева?

Я и так пребываю в сознательном забвении и не рвусь в ранг великих. Чубакка – это не для всех, но для единиц. Проблема многих в том, что они не читают, что написано, а читают, кто написал. Считывают только штрих-код. В идеале, уважать и читать нужно не авторов, но тексты. Я же пишу тексты, потому что сам хочу прочесть их.

— Как, по-твоему, отреагирует на «Чубакку» случайно зашедший в его святая святых отработавший смену пролетарий? А священнослужитель, пенсионер или олигарх?

Пенсионеры – это и есть самая отзывчивая и благодарная аудитория. Пролетарий же зевнет, священник перекрестится, а олигарх облизнется и доест бутерброд с икрой.

— Интересно, в чем обычно выражается благодарность отозвавшихся на призывы Чубакки пенсионеров?

Соления. В огромных количествах.

— Можно задать тебе вопрос из финчеровского «Бойцовского клуба»: с кем из знаменитостей (живых или мертвых) ты бы подрался? Кому из знаменитостей тебе хотелось бы дать ногой в живот? Ты вообще часто в жизни дрался?

Не так часто, но приходилось помахать кулаками в школьные годы. Что касается знаменитостей, то их добьет фатум медиа, рано или поздно, когда о них забудут все подростки Воронежа. Не хочется даже обувь марать разными сортами дерьма.

— Давай перефразируем: с кем бы ты спел? И тогда – что бы ты спел со знаменитостью, вызывающей твое уважение?

Уважение? Просто рвете мою печень в щебень. Не подразумевает агрессии? Что-то очень знакомое. Это из Евангелия от Иоанна? Однажды мне доводилось наслаждаться доносящейся из окна автомобильной сигнализацией, где мелодии, аранжировки и тексты были гораздо задушевнее и талантливее, чем у всех ныне живущих и покойных музыкантов. Хотя я бы, пожалуй, сделал сплит со Станиславом Большое Гнездо. Он играет провинциальное венерическое диско.

— Какой поступок в своей жизни ты считаешь самым радикальным? Самым провокационным? Самым позорным?

Я не веду органайзер событий. После того, как я окончательно уехал из мск, и стал вести обыденную жизнь богача из субурбии, самое радикальное и позорное, что мне приходиться делать, — это забирать на почте посылки с книгами и пластинками с амазона. Убийственный пиздец.

— По фотографиям твоей семейной жизни, которые в избытке размещены в интернете, можно судить, что ты человек чуть ли не сентиментальный… Эта сфера, по-твоему, не поддается деконструкции?

Это та самая ортодоксия Жижека. Жить не только ради себя кажется настоящей дичью, чем-то из ряда вон. Вот это и есть настоящая деконструкция современной установки: «живи для себя, развлекайся, выпадай, пей пепси, собирай на отпуск в Тайланд». Своим примером я показываю, что можно наоборот. И с чего вы решили, что семья и ребенок коррелирует с добротой? Это я в голове вашей террористической организации такой пушистый волшебник, разбрасывающийся сантиментами. Мой сын засыпает исключительно под шепот Луи-Фердинанда Селина и потрошит игрушки под чуткий аккомпанемент Джона Зорна.

— Когда он подрастет и начнет против родителей бунтовать, не будет ли он слушать «Бутырку»? Не станет ли директором магазина мягкой мебели?

Вы так говорите, будто в этом есть что-то плохое. Он волен быть, кем захочет. Будет нагревать деньги, и возить родителей на Бали. К слову, ничего нет зазорного в «Бутырке». Вот только сегодня мы с Андреем Королем упивались остротами русского блатняка. Оказывается, если покопаться, то можно найти много крутого еврейского шансона.

— Любишь фотографироваться?

Я – графоман от фотографии. Больше люблю фотографировать, чем фотографироваться. И фотографирую ради томления, когда подолгу откладываешь и не несешь пленку в проявку.

— Почему в интернете нет фото обнаженного Кораблева?

А зачем вам мои обнаженные фотографии? С определенным умыслом вопрошаете?

— Умысел есть: зловещий и перверсивный, даже говорить о нем не хочется. На какой вопрос ты отказался бы отвечать?

Ни на какой. Каждый вопрос предполагает ответ. Пусть цветут все цветы.

— Ты нередко говоришь о том, что не имеешь позиции, т.к. не желаешь, чтобы позиция имела тебя. Как ты пришел к такому позиционному целибату? Насколько он тяжел? Соответствует ли ему какая-то аскетическая диета или комплекс упражнений? И кстати, не думаешь ли ты, что ты сам непорочно зачат вне какой бы то ни было позиции?

«У меня есть позиция!» – солидно звучит, правда? Мне из госдепа не выписывают чеки и не орошают мой расчетный счет, чтобы я имел позицию. Это политикам нужно и кухонным революционерам, но не мне. Мне лень. Если ты не ограничен фильтрами, то можно любое явление рассматривать с совершено разных, конфликтующих точек зрения, – это и есть проявление высшего блаженства. К примеру, я симпатизирую левым идеям и антикапиталистическому пафосу, но стоит отстранено взглянуть на движение современных левых, и срабатывает рвотный рефлекс. В тоже время я приветствую правый юмор в его самых радикальных формах, но если я могу посмеяться над нацистским анекдотом, как из этого следует, что я придерживаюсь каких-то там убеждений? И еще шире — как одно препятствует другому? Я могу быть кем угодно и когда угодно. Не нужно ограничивать себя стенами. В конечном итоге, эти стены мы строим сами.

— Кстати, рвотный рефлекс играет важную роль в твоих политических оценках. На тебе можно проверять политиков на чистоплотность. Или человека – на политичность? Идешь по улице – на встречу некто – рвотный рефлекс – ага, политик! Возможна ли все же политика между кухней и кремлем?

Какая чистоплотность? Все, кто у кормушки, – люди, ограниченные своим кошельком. Вы, вроде, молодые еще, вчерашние школьники, а такой скучной хуйней интересуетесь. Я вообще не продуцирую никаких политически оценок. Вместо Чубакки за политикой успешно следит Пермская Школа. ПШ перемалывает все и получается шоу.

— В чем, помимо бороды, сила Дугина?

Помимо бороды, Дугин интересен своей трансформацией – от телемы до протектора православия. Дядя Саша – жонглер и политический мозжечок. Он интересен своими теоретическими перформансами. Большой минус – все эти Геноны, Эволы, Элиаде, которыми щедро иллюстрируется история традиционализма на Руси. Единственный вопрос, который возникает, – какое отношение эти авторы и их опыт имеет к России?

— При каких условиях ты дал бы интервью о благотворном действии «Чубакки» на православном канале?

При условии, что митрополит обвяжется взрывчаткой и устроит красивый мясной фейерверк возле собора Василия Блаженного во время празднования Пасхи. К слову, действующий владыка РПЦ читает Чубакку, в чем ни раз признавался в откровенных, полуночных скайпах.

— Скажи что-нибудь, чтобы прекратить этот бардак.

Иди-ка Сашу Грей в попу отогрей!