У этого поколения есть шанс запомниться умением обслужить любую власть (ее культурные, экономические и поведенческие императивы) и неумением придать жизни своей аудитории какой-либо стоящий смысл. Болотом беспомощных писак и подставок для микрофона, не ведающих, что слова можно складывать в предложения, которые хотелось бы цитировать, а не плюгавые отписки. Фигурантами монотонной журналистики тотального конформизма, в которой даже поиск своего собственного голоса может восприниматься как вызов.
Журналистское поколение 2000-х было уравновешено медиабоссами, вцепившимися в свои слишком часто незаслуженные служебные кресла. Лелеющими близость к хозяевам, финансирующими медиапрожекты. И этой близостью, а также использованием особого птичьего языка (включающего словосочетания «фокус-группа», «целевая аудитория», и «контрпрограммирование») выписывающими себе индульгенцию за собственные некомпетентность, отсутствие визионерства и творческой смелости, необходимых для создания по-настоящему важного, запоминающегося, нужного аудитории СМИ.
Не будем при этом забывать, в каком мещанском, нищем духом пространстве мы живем.
Это пространство, в котором самые популярные радиостанции — те, что транслируют тюремные запевы.
Самые популярные журналы — те, что публикуют интервью королев красоты с собачьими лицами о том, в какой позе правильно достигать жизненного успеха.
Самые популярные газеты — те, в которых есть минимум одна статья о мальчике-линолеуме, который при первых признаках опасности сворачивается в рулон.
А главенствующий жанр, объединяющий все медиа — репортаж с праздничного собрания радующихся жизни людей с рыбьими глазами и засаленными пачками денег в штанах.
Вся эта медийная амальгама воспитала не только соответствующую аудиторию, понятия не имеющую о том, что такое критическое осмысление. Она также воспроизводит соответствующее журналистское сообщество, которое мы знаем сегодня.
подготовил Евгений МИНКО
