Я решил восполнить пробел и познакомить читателей chewbakka.com с наследием русского Горацио Элджера, чьи тексты посильнее школьников от западной контркультуры: будьте уверены, Адам Парфри мечтал бы опубликовать KDV, но пусть подберет слюни. Кузнецов Дмитрий Владимирович, он же KDV, он же антрополог и крупнейший русский писатель, – пионер интернет-торговли, один из самых известных педофилов Всея Руси, наладивший в 90х конвейерное производство (и сбыт по всему миру) детского гей-порно.

Падал прошлогодний снег или Повесть о настоящем КДВ: «Я писал именно про себя. Я являюсь здесь главным действующим лицом. Все остальные — второстепенные. А писалось это все для того, чтобы отлущить легенды и мифы, наросшие на моем нике КДВ». Иными словами, цель этой прозы — не навести асоциального кошмара, а показать, что никаких ужасов нет, и не было: парадиз любви! Йо, все по согласию! Акцент первой части антропологического романа KDV лежит на переживаниях по поводу мальчиков (история пьющего мальчика, заболевшего СПИДом, — высокая психологическая проза): как он им готовил еду, покупал куртки и трусы, и вообще любил. В борьбе за выживание педофилы используют мальчиков, мальчики используют педофилов. KDV в этой ситуации, т.е. лирический герой романа, — приличный и достойный человек: герой нашего времени, денди андеграунда. Никаких зверств. Богема бонвиванов. Оказывается, самое радикальное детское порно в мире делалось так же радостно и самозабвенно на DIY-уровне, как НБП или дугинская тусовка.

Обратите также внимание на прозу однофамильца KDV, народного героя и отца-основателя таких танков, как Ласковый Май и Стекловата, — Сергея Кузнецова. Каждому новому мальчику-беспризорнику Сергей делал новый музыкальный проект, выводил его в звезды, затем бросал и заводил нового мальчика. Притом сам практически никаких денег на этих звездах не заработал. Нам с женой очень нравится лирический образ Сергея Кузнецова, у нас есть все его компакты.

«Детство у меня было сильно невеселым. Я родился в г. Мурманске 3-м ребенком в хорошей, благополучной, интеллигентной семье. Но мне не повезло с самого рождения. Я родился с родовой травмой, и первый мой диагноз был ДЦП. Первую свою операцию я перенес в возрасте 20 дней, а потом понеслась череда больниц, операционных, разных процедур и пыточных аппаратов, которые должны были поставить меня на ноги. Люди в белых халатах, постоянная непереносимая боль и бабушка, которая стояла дни и ночи напролет под окнами моих палат — вот воспоминания о моем раннем детстве. Правда, это бесконечное лечение дало свои результаты: в 5 лет я начал говорить, в шесть уже научился пользоваться руками, правда, кривовато, и уже рассекал в своей первой машине: инвалидной колясочке.

В 1976 году, как раз, когда мне было пора идти в школу, мои родители переехали в Подмосковье. Меня поместили в школу, так сказать «нормальную», но после нескольких месяцев пребывания там, после постоянных пинков от сверстников и унижений учителей, родители благоразумно перевели меня в интернат для умственно отсталых детей. Вот тут мне действительно повезло! Это была великолепная школа, куда отправляли «проблемных» детей из элитных семей. В нашем классе было 12 человек, всего один настоящий дебил, а остальные: классные, умные ребята. Вот уж действительно — это была реальная семья. И учителя!!! Блииин! Какие были учителя!!! Я до сих пор с восторгом вспоминаю нашего словесника, историчку, матиматичку… да просто там не было плохих учителей. Что было приятно, что старшеклассники не издевались, как это принято в «нормальных» школах, над малышами, а помогали им, и мы, выросшие, последовали их примеру.

В нашем классе большинство относилось к категории «интеллектуалы». Было принято в спальне обсуждать те или иные книги, прочитанные за день, сыпать стихами, рассуждать о политике, религиях, философии.

Лет в 14 я и мой друг Лешка активно увлеклись сатанизмом. Лешка — мальчик с Арбата — откопал в семейной библиотеке Библию Сатаны, притащил в интернат, и мы ее активно штудировали, а потом, одуревшие от сатанизма и возможностей, которые дает Сатана своим подданным, решили совершить обряд человеческого жертвоприношения. Я был у Лешки в гостях. Родителей его не было дома. Был дома только 7-летний Димка, братишка Леши. Мы его раздели, начертили на полу мелом пентаграмму, привязали Димку в соответствии с тем, что было написано в той проклятой книге, Леша взял в руки «Жертвенный» кинжал на ручке которого мы вырезали ту же пентаграмму и какие-то знаки, которые были изображены на рисунке в книге, и… ударил Димку в грудь. Слава Богу, что нож попал в ребро. Вид крови отрезвил нас. Мы вызвали скорую помощь, которая Димку увезла в больницу. Кстати, какой молодец тогда был Дима: хоть и маленький, а сообразил, что нельзя выдавать брата. Рассказал родителям, что сам играл с ножом и напоролся на него. Сейчас ему уже много лет. Он двухметровый бородатый мужик, кинооператор, работает на «Мосфильме». Самое смешное, что он тоже в «теме», но об этом будет позднее.

Теперь остановлюсь о «теме» в детстве. «Темы» не было. Причем совсем. Сейчас, возвращаясь мыслями назад, я понимаю, что тогда я заглядывался на мальчишек. Кажется, даже уже в первом классе влюбился в одного татарчонка-одноклассника. Кажется уже тогда, с любопытством и вожделением засматривался на голых мальчишек в нашей интернатской бане, ловил с жадностью моменты с голыми или красивыми полуголыми мальчиками в детских фильмах. Кажется!.. Но тогда я был мужчинистей всех мужчин. Я выглядел взрослым уже в 12 лет, был ловеласом. Первый раз переспал с девчонкой из своего класса тоже в 12 лет, да и ребенка зачал в 14 лет одной 28 летней армянке, случайно встреченной мной в кафэ-пица (ресторан «Хрустальный» на Кутузовском проспекте). Так что вот так. Возвратиться бы в детство! Сколько там я упустил возможностей! Но тогда, когда я в бане у одного пацана увидел эрегированный член, а тот предложил мне его потрогать, я дал этому пацану в морду.»