Принято считать, что Максим Горький — это тупой и бездарный идиот, лишенный стиля и хорошего вкуса. При этом никто не читал последний роман Максимки «Жизнь Клима Самгина». В нем он хотел вылить ушат дерьма на интеллектуалов, а окатил абсолютно всех. Главный герой Горького вышел желчным нигилистом, а другие персонажи — одержимыми кретинами (в том числе и те, кто делал революцию и приближал социалистический рай)! А это говорит о том, что дедушка Максим не был идиотом. Горького можно обвинить в том, что стиль его прозы уродлив и неприятен. Что его письмо – дешевый ход и реверанс в адрес массовой аудитории, на которую он всю жизнь работал; и, в общем-то, сам был таким же, — серым, малоприятным мещанином. Но кого волнует вся эта телега со стилем? Только литературоведов и писателей! Им же нужно привлекать инвесторов. В том числе разговорами о пресловутой чистоте стиля. Надо же как-то деньги отрабатывать! Горький поливал грязью прошлое и настоящее своей страны. Не зря его Сталин прихлопнул-то!

«Самгин слушал и, следя за лицом рассказчика, не верил ему. Люди были интересны Самгину настолько, насколько он, присматриваясь к ним, видел себя не похожим на них. Он довольно быстро находил и определял основную систему фраз, в которую тот или иной человек привык укладывать свой опыт. Он видел, что наиболее легко воспринимаются и врастают в память идеи и образы художественной литературы, и критические оценки ее идей, образов. На основе этих идей и суждений он устанавливал свою независимость от всех.»

«Человек — это система фраз, не более того. Конурки бога. Но еще глупее московский бог в рубахе. И — почему сны в Орле приятнее снов в Петербурге? Ясно, что все эти пошлости необходимы людям лишь для того, чтоб каждый мог отличить себя от других. В сущности — это мошенничество.»

«Я предпочитаю монологи, их можно слушать, не возражая, как слушаешь шум ветра. Это не обязывает меня иметь в запасе какие-то истины и напрягаться, защищая их сомнительную святость.»

«Сумбурная страна! Население — сплошь нигилисты, символисты, максималисты, вообще — фантазеры. А нужна культурно грамотная буржуазия и технически высококвалифицированная интеллигенция, — иначе — скушают нас немцы, да-с!»

«Велика и обильна земля наша, но — засорена нищим мужиком, бессильным потребителем, и если мы не перестроимся — нам грозит участь Китая. А ваш Ленин для ускорения этой участи желает организовать пугачевщину.»

«Консерватизм возникает на почве удобств, а познание автоматично и почти бессмысленно, как инстинкт пола.»

«Ты смотришь на революцию как на твой личный вопрос, — вопрос интеллигента. Нельзя делать историю только потому, что ничего иного не умеешь делать. Революции делают люди бездарные и… упрямые. Мое мнение: революции всегда делаются богатыми.»

«Все, что мы знаем, покоится на том, чего мы никогда не будем знать. В конце концов, счастливый человек — это человек ограниченный.»

«Только дух — сам от себя, а все иные боги — от разума, от ухищрений его, и под именем Христа разум тоже скрыт, — разум церкви и власти.»

«Оффенбах был действительно остроумен, превратив предисловие к «Илиаде» в комедию. Следовало бы обработать в серию легких комедий все наиболее крупные события истории, чтоб люди перестали относиться к своему прошлому подобострастно — как к его превосходительству.»

«Мысли — пардон! — как женщины, они не очень разнообразны, и тайна их обаяния в том, как они одеты.»

«Это я слышал или читал», — подумал Самгин, и его ударила скука: этот день, зной, поля, дорога, лошади, кучер и все, все вокруг он многократно видел, все это сотни раз изображено литераторами, живописцами. Все — было, все — СКАЗАНО. B конце концов — все сводится к той или иной системе фраз, но факты не укладываются ни в одну из них. И — что можно сказать о себе, кроме — «Я видел то, видел это?»

«Греки — правы: жить в бочке, ограничивать свои потребности – это ниже человеческого достоинства. В цинизме есть общее с христианской аскезой.»

«Очень легко явилась простая мысль, что в мире купли-продажи только деньги, большие деньги, могут обеспечить свободу, только они позволят отойти в сторону из стада людей, каждый из которых бешено стремится к независимости за счет других.»

«Жизнь — бесконечный ряд глупых, пошлых, драматических эпизодов, — они вторгаются насильственно, волнуют, отягощают память ненужным грузом, и человек, загроможденный, подавленный ими, перестает чувствовать себя, свое сущее, воспринимает жизнь как боль.»

«Ошибаетесь, я не иронизирую. Однако нахожу, что человек со вкусом к жизни не может прожевать действительность, не сдобрив ее солью и перцем иронии. Учит — скепсис, а оптимизм воспитывает дураков.»